Командуя взводом конной разведки, отец не ходил в атаки и, видимо, поэтому, несмотря на тяжелую обстановку на фронте, в первый раз был серьезно ранен (то есть когда потребовалась госпитализация) только в ноябре 1942 года в боях под Клетской. Легкие ранения отец обычно перевязывал себе сам, оставаясь в строю, как и большинство его товарищей: «кости целы, мясо нарастет». Конечно, были и те, кто даже получив пустяковую царапину, голосили, звали санитара и требовали эвакуацию с поля боя. По словам отца, таких не уважали.

После госпиталя отца направили на армейские курсы младших лейтенантов, командиров взводов противотанковых ружей – Красной армии нужно было срочно восполнять потерю кадровых офицеров. На курсах занимался с удовольствием и прилежанием. Прочно, на всю жизнь заучил он тактико-технические характеристики немецких танков, уставы и наставления. Десятилетия спустя отец без запинки называл мне толщину брони и расположение «мертвых зон» приборов наблюдения различных типов танков. Старательно постигал мелочи, которые быстрее помогли бы стать ему настоящим офицером: до конца ничего не доедать, чтобы солдаты не подумали, что голоден; в руках ничего больше чемодана не носить; прочие тому подобные нюансы, понятные только кадровым военным. Удивительно, что такие мысли приходили отцу в голову в те тяжелейшие дни! Что это – легкомысленность молодости? Твердая уверенность в том, что «враг будет разбит и победа будет за нами»? Окончив курс, получив «кубарь» в петлицы (младший лейтенант) и взвод ПТР под свою команду, в начале 1943 года отец вернулся в родной полк, который как раз выбивал фрицев с Мамаева кургана в Сталинграде. В общем, в феврале 1943 года отец был полным жизни и планов на будущее молодым, толковым и старательным офицером.

В теплушке обсуждали последние новости: в начале 1943 года снова ввели погоны, как в царской армии. Для поколения, воспитанного на фильмах и книгах о Гражданской войне и героических боях Красной армии против «золотопогонников», это было странно и непонятно.

Было и другое, заставляющее задуматься: отмена института комиссаров. К началу войны во всех подразделениях РККА (Рабоче-крестьянской Красной армии), начиная с роты, существовали должности политических руководителей – политруков и комиссаров. Их задачей было «проводить линию партии», следить за настроениями в частях и докладывать вышестоящему партийному начальству. Будучи формально командирами, комиссары не имели серьезной военной подготовки, но по своему статусу были равны в правах с командирами подразделений и частей, что имело катастрофические последствия в начальный период войны. Зачастую комиссары игнорировали доводы строевых командиров и требовали, а иногда и принимали командование на себя, исполняя волю партии: «Только вперед!», «За Родину, за Сталина!», «Ни шагу назад!», что приводило к неоправданным потерям. К концу 1942 года это стало очевидно даже высшему военно-политическому руководству Советского Союза, что вылилось в решение упразднить институт комиссаров, который заменялся институтом заместителей командиров по политической части (который просуществовал до самого конца Советского Союза). Суть была в том, что, сохраняя за собой пропагандистско-осведомительские функции, замполиты отныне не имели право вмешиваться в деятельность строевых командиров; им запрещалось поднимать бойцов в атаку. Как говорилось в приказе, «для укрепления принципа единоначалия в армии».

Однажды на полустанке вдоль эшелона побежали посыльные, передавая приказ командира полка: всем подразделениям построиться возле вагонов для оглашения какого-то приказа. Как оказалось, на этот раз речь шла не об ужесточении наказания за халатность, паникерство или трусость; командование не информировало личный состав о чрезвычайном происшествии, произошедшем где-то у соседей. На этот раз повод был очень даже приятный. Командир полка перед строем зачитал приказ о присвоении их армии и дивизии звания гвардейских за подвиги, совершенные в боях под Сталинградом. Теперь их армия именовалась «6-я гвардейская», дивизия – «51-я гвардейская», ну а их полк назывался уже не 207-м стрелковым, а 156-м гвардейским стрелковым полком. Вручение гвардейского знамени и прочие формальности откладывались до прибытия на место назначения, а пока командир от всей души благодарил личный состав за службу. Был отдан приказ всем офицерам привести обмундирование в порядок (легко сказать!), надеть правительственные награды (а у кого они есть-то?) и собраться в штабном вагоне. Ну а солдатам и младшим командирам – выдать по двойной «наркомовской» норме.