Миша же, который тоже слышал Стаса, стал проявлять ко мне, как показалось, повышенный интерес. Он взял меня за руку (правда ненадолго) и мы пошли. Как мало человеку надо, чтобы начать действовать, проявить активность – это создать конкуренцию. Возьму это на вооружение, правда, тут главное не переусердствовать.

В кафе, чтобы не ставить никого в неловкое положение, сказала, что есть не хочу, и можно ограничиться кофе и каким-нибудь пирогом, я так сказала, но, надеялась, как минимум на вино, поэтому в следующий раз, решила, надо будет четко формулировать свои желания, потому что Михаил со мной согласился, и уже через десять минут мы пили капучино, заедая каким-то бисквитом. Но, несмотря на скудное застолье, было очень легко общаться, Миша увлеченно рассказывал о своей работе, о командировках, что там, где он сейчас работает, его все устраивает, единственный минус – это график работы, по которому, выяснилось, мы с ним сможем видеться только на выходных. Такой расклад мне не понравился, но я решила сейчас не зацикливаться на мелочах, а решать проблемы по мере поступления.

А проблема была в следующем – телефон-то я выключила, а у меня в квартире остались два ранимых, как выяснилось, родственника, которым срочно может понадобиться мой совет на счет орнамента, предположим, кухонного полотенца. Мой совет, равно как и мой голос они не услышат, из-за выключенного телефона, и тут, кто знает, чего от них можно ждать – или внезапного отъезда домой, чем уже сегодня они мне угрожали, или обращения в полицейский участок, с целью выяснения причин, где их кровиночка, либо самостоятельного поиска все той же кровиночки.

Поэтому я включила телефон, и о Боже! Двадцать пропущенных звонков с маминого телефона, четырнадцать – с папиного и восемнадцать – с телефона Станислава. Явно лидировала мама, чем и заслужила первой меня услышать. Такого голоса я не слышала никогда, она явно сегодня решила поделиться со мной, как всеми ей доступными типами поведения, так и тембром, и интонацией голоса, то ли навзрыд, то ли с надрывом – она озвучила два вопроса – почему у меня выключен телефон и где я? Я ответила, что через час буду дома, подсчитывая про себя, что отсутствовала максимум полтора часа. Больше я никому перезванивать не стала, а отправилась прямиком к Михаилу.

Когда ему сообщила, что свидание скоро подойдет к концу, он стал чуточку смелее и заказал полграфина водки, при том, что я водку не особо люблю, как выяснилось на прошлой неделе, в ту минуту у меня было желание выпить все содержимое, не разливая по бокалам, чтобы успокоить нервы. Это желание я, конечно же, сдержала, и, выпив глотка два и заев какой-то закуской, мой спутник отправился меня провожать.

Если отбросить в сторону все негативные моменты, которые происходили, свидание прошло хорошо, даже было весело.

Когда нам оставалось дойти до моего дома считанные минуты, я хоть и не профессионал в этом деле, но поняла, что поцелуя не будет. Почему? Я так этого ждала. Я начала замирать перед Мишей, обходить его, рассказывая какие-то истории, потом мы шли под ручку, но ничего не было. С чем это было связано, я не знаю. Попрощалась я с Мишей за домом, так как знала, что из балконного окна будут торчать в ожидании две родные головки.

Я обошла дом, посмотрела на родителей, которые стояли на страже, словно сурикаты, наперебой предупреждая друг друга об опасности.

Дома я увидела, как они полностью успокоились, вопросы мне не задавали, но смотрели на меня и ждали, что я что-то расскажу. Сказать, что все прошло хорошо – расстроятся, что я буду опять уходить на свидания, сказать – плохо, расстроятся за меня, поэтому я сказала, что сама не поняла, как все прошло и через полчаса после расставания с Мишей, решила подытожить и написать ему: