— У меня есть еще кое-что, на что ты можешь поглазеть...

Его голос выводит меня из транса, только для того чтобы бросить обратно в тот момент когда он сбрасывает полотенце со своей талии.

Я не могу сдержать своего удивления. Мои глаза расширяются, а рот открывается. Я закрываю его, надеясь, что он не заметил. Он прекрасно сложен, о чем я уже успела узнать вчера, но сегодня я чувствую себя немного смелее. Мои глаза прикованы к его пенису, и я представляю, как он будет входить в меня. На его головке брызги воды, и он начисто выбрит.

— Тебе нравится? — спрашивает он, ухмыляясь.

Его рука гладит основание, и я клянусь Богом, один из моих яичников вот-вот взорвется. Отводя взгляд от его... члена и переводя на глаза, я превращаюсь в лужицу. Я знаю, что он только вчера убил парня, и что его руки по локоть в крови, знаю, что я здесь лишь для того чтобы оплатить долг за своего отца, но меня тянет к нему. Я ничего не могу с этим поделать, но одновременно с этим, я не уверена, хочу ли я этого.

Я не отвечаю на его вопрос, боясь, что он прозвучит как стон.

— Мне нужно в туалет, — говорю я вместо ответа и встаю с кровати.

Я направляюсь прямо в ванную и закрываю за собой дверь, слушая его смех.

— От этого не спрячешься, дорогая моя.

В его голосе звучит веселье, которого не было вчера. Я подхожу к раковине и включаю холодную воду, мне срочно нужно охладить разгоряченные щеки. Я боюсь, что он ворвется, но также верю, что он может уважать мое личное пространство. С ним не угадаешь.

— Мой член зовет тебя...

Теперь он просто ведет себя как придурок. Однако улыбка тянется по моим губам. Как бы хреново все это ни было, а это действительно хреново, приятно хоть немного улыбнуться, даже если я понятия не имею, что со мной будет дальше, поскольку я живу у человека, который чаще направляет на людей пистолет, чем желает им «доброго утра».

Я долго умываю лицо, прежде чем взглянуть на себя в зеркало. Я чувствую себя хорошо, хотя мои щеки все еще слегка красные. Мои глаза теплого карего цвета и я подмечаю, как они сегодня сияют. Мои волосы нуждаются в укладке, но в остальном я не выгляжу так, будто меня похитили бандюганы и уволокли в свое логово. Тот факт, что он все еще там, возможно, голый, напоминает мне, что я должна поговорить с ним о том, чтобы он купил мне противозачаточные средства. Потому что как мне кажется, мужчина может сделать так, что я забеременею от одного его взгляда.

Робко я выхожу из ванной, заглядываю за угол, ожидая, что он выскочит на меня, но когда я вижу, что он сидит за столом в одних джинсах, я вздыхаю с облегчением.

Я на цыпочках ступаю по полу, надеясь, что он слишком поглощен своими криминальными делишками, чтобы обращать внимание на то, что я делаю.

— Иди сюда, зайчонок, — сурово говорит он.

Я замираю на месте и поворачиваюсь к нему лицом. Его волосы в беспорядке, капли воды все еще прилипают к ним, его лицо выглядит менее мрачным, хотя, кажется, в нем по-прежнему присутствует злость. Его манера поведения словно предупреждает, что если вы подойдете слишком близко, он разорвет вас на кусочки.

— То набрасываешься с ножом, то милые прозвища даешь. Что это вообще значит? — спрашиваю я, осторожно приближаясь к нему.

Он следит за каждым моим шагом, оглядывает с ног до головы.

— Ничего это не значит.

Я вижу, что он не собирается мне отвечать, но не могу оставить это без внимания.

— Тогда не называй меня так. Меня зовут Ева, — отвечаю я.

Я не хочу быть той слабой девочкой, которая боится, забившись в угол, потому что ей страшно. Я должна переломить ситуацию в свою пользу. Это то, что моя мама сказала бы мне делать — брать быка за рога.