Адам сжал бокал в руке, будто это могло подавить вспышку эмоций. Его глаза ненадолго встретились с моими, но друг ничего не сказал. Он резко выпил остатки виски и лишь коротко кивнул официантке, как бы отстраняясь от того, что только что услышал.

Майкл не отводил взгляда. Он ждал – не просто ответа, а истины, которая бы не оставила у нас обоих ни малейших сомнений.

– Так что? Ревнуешь ее? – повторил он, но на этот раз его голос был едва слышным.

Ревную ли я? Да. Это жжёт внутри, и чем сильнее становится это чувство, тем больше я стараюсь его подавить. Желание защитить её, оградить, спрятать – оно слишком яркое, слишком живое, чтобы его можно было объяснить. А может, я просто боюсь? Боюсь, что кто-то другой сможет понять её так же, как я, или даже больше. Готов ли я отпустить её, доверить ей право выбора? Может быть. Но каждый, кто захочет её, потом поймёт: она – моя.

– Ты не представляешь, как сильно… – слова вырываются почти неосознанно, и они звучат так тихо, что их можно принять за шёпот. – Готов убить любого, кто пытается привлечь её внимание, – теперь я говорю почти беззвучно, и всё же, этого достаточно, чтобы Майкл услышал.

На его лице появляется едва заметная ухмылка.

– И чего же ты медлишь? – его слова звучат насмешливо, но я чувствую, что он хочет услышать или увидеть нечто большее, чем просто ответ.

Мой взгляд падает на Адама. Он уже не смотрит в нашу сторону, подзывает официантку и, с демонстративным безразличием, встаёт из-за стола, словно всё это не касается его. На секунду мне кажется, что он уходит, потому что знает, что я скажу. Знает и не хочет быть свидетелем.

Майкл по-прежнему сидит рядом, его лицо непроницаемо, но в его глазах мелькает что-то похожее на понимание.

Я достал телефон, в пальцах ощущая его холодную, гладкую поверхность. Лёгкое волнение охватило меня, и я на мгновение задержал дыхание. На экране замерла наша переписка с рыженькой, и, глядя на её имя, я вдруг почувствовал, как будто все привычные слова утратили смысл. Нужно было что-то другое – что-то, что тронет так же, как её слова иногда цепляли меня, заставляя возвращаться к ним раз за разом.

Моя лисичка:

Давай встретимся?

Эти слова горели у меня в голове, словно красная неоновая вывеска, которая никак не угаснет. Последнее сообщение, которое она мне отправила. Как я мог проигнорировать его? Почему?

Я осушил свой бокал до дна. Напиток был терпким, с горечью, которая словно отражала мои мысли. Вокруг меня бурлила жизнь – смех, музыка, разговоры друзей. Но я уже был не здесь. Попрощавшись с компанией, я поднялся из-за стола. Майкл бросил на меня взгляд, чуть прищурившись, словно одобрял мое решение.

На улице воздух был холодным и влажным. Он обжигал легкие после горячего клубного шума. Я вытащил из кармана ключи и направился к своей машине.

Когда я сел внутрь, автомобиль показался тихим местом, которое укрыло меня с головой. Закрыв дверь, я на мгновение замер. Руки на руле, взгляд скользил по зеркалу заднего вида. Лицо в отражении – мое, но что-то в нем было чужим. Или, может быть, потерянным.

Я завел двигатель. Его гул разрезал тишину вокруг. Вдавив педаль газа, я медленно выехал с парковки. Асфальт под колесами был влажным, блестел в свете уличных фонарей. Каждый поворот руля казался тяжелее, чем обычно.

Мысль о том, что я игнорировал ее сообщение, жгла изнутри. Почему я тогда не ответил? Слишком много дел, слишком мало времени? Или это был страх? Страх того, что наши встречи снова окажутся слишком настоящими, слишком эмоциональными?

На светофоре я остановился. Красный свет отражался в лобовом стекле, как напоминание о том, что я сделал. А точнее, чего не сделал.