. Здесь прибавлено два года жизни и указано другое место рождения, в ситуации 1937 г. крайне сомнительное. Из оборонных заводов убирали людей, имевших какое-либо отношение к Польше. «На днях секретарь ЦК ВКП(б) Андреев А.А., созвав директоров оборонных предприятий, […] потребовал по Краснокамскому р<айо>ну очиститься от поляков, литовцев, эстонцев на том основании, что они враги», – жаловался начальнику Свердловского УНКВД партиец, которому приписали польское происхождение[46]. Уволенный стахановец завода № 19 писал в ЦК ВКП(б): «Не чувствуя за собой никакой вины, я делаю предположение, что мое увольнение, по-видимому, мотивируется тем, что я родился в г. Варшаве. Это предположение возникает на основании того, [что] меня 6–7 месяцев тому назад вызывал инспектор ОНУ и спрашивал: “Почему ты родился в Варшаве?” […] Отец мой, умерший в 1915 г., прослужил 35 лет на Пермской железной дороге в должности телеграфиста, позднее механика телеграфа. Все 35 лет служил, жил и умер именно в г. Перми. Со слов матери знаю, что рождение мое в г. Варшаве было случайным и преждевременным актом во время поездки отца с матерью по бесплатному жел[езно]дор[ожному]билету (в то время Варшава была территорией царской России)»[47]. Рождение в г. Гродно в эти годы было событием порочащим, тем не менее Михаил Данилкин сообщил товарищам об этом факте, к слову сказать, не имевшем каких-либо последствий. Скорее всего, он просто не знал, где и когда родился. «Отец был рабочий, умер в 1921 г. Мать умерла в 1917 г. Родственники: один дядя – командир Красной армии, второй – колхозник»[48]. Позже, по всей видимости, узнал и уточнил свои анкетные данные. Он был не уроженцем г. Гродно, а выходцем из коренной великорусской губернии.

Рельеф местности, где Михаил Данилкин провел детство, представлял собой холмистую, изрытую оврагами поверхность, неудобную для ведения сельского хозяйства. Земля изобиловала крупными и мелкими камнями. Только близ лесных массивов попадались плодородные участки. Большинство жителей были горожане. Люди, жившие крестьянским трудом, с большим или меньшим постоянством занимались отхожим промыслом. По оценке современного экономиста-аграрника, «в промышленном районе неблагоприятные политические условия и относительное (к населению) сокращение производства хлеба не отражались так тяжело на благосостоянии населения, как в центральном земледельческом районе, потому что промыслы крестьян спасали их от голодовок»[49].

Отхожим промыслом занимался и отец Михаила Данилкина. В шестом пункте анкеты Михаил привык писать: из рабочих. В крестьянской стране такое происхождение было редкостью, дорогим подарком от родителей. На самом деле никаким пролетарием Тихон Данилкин не был. В отхожий промысел уходили крестьяне разного имущественного положения: катали валенки, занимались извозом, подряжались плотниками. Работа на рынок отнюдь не делала их пролетариями, в лучшем случае – кустарями-ремесленниками.

«Данилкин Тихон Тихонович имел специальность шорника и плотника. Ходил по деревням на заработки до революции, а после работал на кожевенном заводе в селе Кузьминки Калужской области»[50]. Казалось бы, что может быть лучше. Сельский житель. Знает ремесло. Такие люди пользуются уважением среди соседей. На самом деле все было иначе. Отец, больной и опустившийся человек, пил вмертвую, своего хозяйства не имел, перебивался случайными заработками. Медленно угасал от водки и туберкулеза. Мать – Новикова Марфа Павловна – страдала умопомешательством, долго лечилась в психиатрической больнице. Тихон Тихонович расстался с ней и женился во второй раз. Об этой женщине не сохранилось никаких сведений, даже имени. Что касается родной матери, то Михаил, по-видимому, больше с ней не поддерживал никаких отношений (Марфа Павловна умерла в 1940 г.).