– Панкрат, что творится – то? Я его плохо вижу. И всё. Отключился напрочь…

Очнулся уже ночью, потому что замёрз. Встал и первым делом ощупал себя на предмет сохранности. Вроде весь целый. Дырок нет. Только холодно. Зуб на зуб не попадает. Огляделся кругом. Вдалеке со стороны станции огни горят. Подумал, что и у них электричество имеется. Надо уносить ноги, пока никто не видит!

И пошёл вдоль насыпи по железке в сторону нашей Заимки. Иду и радуюсь, что живой. Только о тебе переживаю.

– Ты потом меня искал?

– Конечно! Сколько раз один в Вагай ездил. И с ребятами тоже. Милиция в розыск тебя объявила. Меня тоже сначала искали. Я же только в сентябре заявился. Они уже тогда всех нас искали!

– Надо же, какую штуку время с нами сыграло! – Покачала головой Любаня.

– Иду я. Смотрю – товарняк прошёл. Потом пассажирский поезд. Вроде наши, современные. А сам не верю. Шпалы тоже бетонные, а не деревянные. Потом вижу, что ремонтники стоят на железке. Я к ним. Спрашиваю.

– Мужики, какой сейчас год идёт?

Они смеются.

– Во допился! Даже год забыл!

Я и дыхнул на них.

– Трезвый я. Меня сейчас красные в 1921 году расстреливали.

Они заржали, как жеребцы. Долго хохотали. Некоторые даже до слёз.

– А зелёные чёртики с тобой не разговаривали?

– Ну я вижу, что это наши железнодорожники и поесть у них попросил. Накормили и горячий кофе из термоса налили. Потом до Заимки довезли. Спасибо им!

– А дети поверили в твою историю?

– Никто не верит. Ни соседи, ни милиция. Даже предлагали полечиться в больнице. Но дети не захотели отдавать. Сказали, что отец у нас всю жизнь такой – с придурью.

– Что есть, то есть. Сейчас и меня будут пытать не хуже! – Вздохнула Любаня.

– А Катерина объявилась? – Вспомнила она.

– Нету до сих пор. В её квартиру мать переехала. Старуха ещё крепкая, в уме. Сказала, что до конца своей жизни будет ждать дочь. И мне говорила, чтобы надеялся.

– Она, кажется, в Тюмени с сыном жила. Вернее сын у неё в квартире проживал вместе со своей семьёй. Сейчас он, наверное, радуется, что хозяином остался! – Рассуждала Любаня.

– Как ты думаешь, мне пенсию за прошедшие пять лет отдадут? – Спросила она супруга.

– Должны по идее. В понедельник можем в город в Пенсионный съездить. Узнаем! – Предложил Вовка.

Первое, что увидели глаза Катерины, было высокое голубое небо, чистое, как вымытое. По нему лениво плыли белые облака. И совсем не пахло гарью и порохом. Тишина и покой вокруг. Очень сильно болела спина.

– Неужели ранили? – Подумала молодая женщина и перевернулась на живот. Попыталась подняться. Каждое движение отдавало болью во всём теле. Но руки и ноги слушались. Она встала на колени и с ужасом уставилась на свои руки. Они были выпачканы кровью. Кровью запачкан и погон, который она крепко сжимала в левой руке. Разом вспомнив всё, Катерина закричала в полный голос. Она залилась в протяжном вое, пока хватило дыхания. Осознание того, что она вернулась в настоящее повергло её в отчаяние.

– Он убит! Боже, где твоя справедливость? – Раскачивалась она из стороны в сторону, стоя на коленях на холодной земле.

Перед Катериной от лёгкого ветерка колыхалось жёлтое поле пшеницы. Сзади доносился шум проезжающегося автомобиля. Приближались к ней шаги человека.

– Женщина, вам плохо? – Осторожно спросил мужской голос.

Отвечать не хотелось, как и жить. Чувство сродни параличу овладело женщиной. Она опять посмотрела на погон в руках. Никакой крови там уже не было.

– Помогите подняться! – Протянула Катерина правую руку. Она неуверенно стояла на земле, обречённо глядя куда-то вдаль мимо мужчины.