– Да нормально всё у нас, – отмахнулась она. – А ты? Как далеко у вас зашло с красавчиком?

– Предпочитаю не смешивать работу с личной жизнью.

– Прощупываешь, значит, всё ещё его.

– Да нет же! Я его изучаю только в профессиональных интересах. Хороший персональный ассистент должен предугадывать желания начальника, а для этого необходимо понимать, что у него в голове происходит.

– И что же у него интересного в головушке?

– Не знаю.

– В смысле?

– Никак не могу его понять. Он какой-то странный. И это меня напрягает.

– Таинственные мужчины самые манящие.

– Я вышла уже из того возраста, когда странные люди притягиваю. Сейчас подобные персонажи меня скорее пугают.

– Звучит как защитная установка. Боишься в него влюбиться?

– Даже если так, – Аннель раздражённо сжала вилку в пальцах. – Я всего лишь не хочу повторить свои же ошибки, полюбив человека, не достойного быть любимым.

Джулия задумчиво покивала головой, смотря на остатки еды в своих тарелках.

Её не любили, когда она отдавала всю себя отношениям, закрывая глаза на боль, с которой была вынуждена ежедневно мириться. Прощала измены и побои, из всех сил старалась стать лучше, чтобы, наконец, почувствовать себя милой чужому сердцу. Теперь же, когда её собственное израненное сердце на замке, Джулия осознанно жила за гранью всякой морали. Ложилась под женатых мужчин и вытягивала крупные суммы из их семейного бюджета. Была желанна многими, но снова ни одним мужчиной не любима.

– Как же определить, кто достоин любви? – спросила она, заглядывая Аннель в глаза. В её тоне не чувствовалось ни осуждения, ни обиды, лишь какая-то разбитость. Безнадёжная надломленность, от осознания которой начинало щемить в груди. – Какие подвиги нужно совершить, чтобы тебе даровали этот славный статус?

– Я не знаю… нет каких-то точных критерий оценки. Есть хорошие и плохие люди, – она пристыжённо мотнула головой и запустила пальцы в волосы у корней. – Нет, что я несу.... я не права. И была слишком категорична. Все достойны быть любимыми, и ты в первую очередь.

– Я могу назвать с десяток людей, которые с тобой поспорили бы.

– Просто у тебя есть своя предыстория, о которой они не знают. И я верю, что однажды ты образумишься и захочешь остепениться.

– У всех есть своя предыстория, но не каждый захочет её узнать, – Джулия встала из-за стола. – А я хочу верить, что ты однажды простишь и отпустишь дурачка из своего прошлого.

Встав на колени, Аннель рывком вытащила из-под кровати дорожный чемодан. По возвращении сегодня вечером домой она и так намеревалась собрать вещи для командировки. Даже часть одежды подготовила, что сложила аккуратными стопками на комоде. Но, как часто случается, в планы вмешались непредвиденные обстоятельства. Профессиональные издержки, незнание которых не освобождало от ответственности за их исполнение.

– У тебя такая маленькая спальня, – прокомментировал шеф, беспардонно зайдя в комнату. Вот уж кто точно не нуждался в приглашении. Он остановился напротив письменного, а совместительству и туалетного, столика и сконцентрировал взгляд на её семейной фотографии. – Теперь понятно, в кого ты такая симпатичная. Твой отец выглядит знакомо… он, случаем, не композитор?

– Да, он автор множества саундтреков, но не настолько популярных, чтобы его кто-то узнавал, встретив на улице или увидев на фотографии.

– Я знаю многих кинокомпозиторов ввиду своих музыкальных увлечений.

Аккуратно утрамбовав заранее подготовленные вещи, Аннель потянулась к ручке комода и замерла, поймав на себе его заинтересованный взгляд. Через силу улыбнулась и как можно деликатнее спросила: