– Я не уверена. Возможно, произошла какая-то ошибка. И письмо отправили не тому человеку. Но да, там предельно ясно сказано, что я приглашена на личное собеседование.

– Так, я заскочу за вином и буду у тебя через сорок минут! – возбуждённо взвизгнула она и сбросила звонок.

Лакать вино накануне ночью перед важным событием – крайне скверная затея. Но Аннель не дали и шанса, чтобы вставить слово против. И с мыслью о том, что ей ни в коем случае нельзя позволить Джулии устроить пьянку, она побежала на кухню готовить быстрые закуски.

Ночная таки состоявшаяся попойка не могла не сказаться на утренних сборах Аннель на работу. Голова раскалывалась от похмелья и недосыпа так, что даже две таблетки аспирина оказались бессильны. Единственным утешением служил практически профессиональный макияж, нанесённый заночевавшей на диване подругой. Она хоть сама и красилась довольно ярко, отдавая предпочтение тёмным оттенкам теней, растушёванных чуть ли не до самых бровей, и длинным стрелкам, выглядывающим из-за нарощенных ресниц, но и тонко чувствовала самые нежные нюдовые образы.

На работу Аннель отправилась в одиночестве. Джулия заявилась к ней в одной короткой сорочке и полупрозрачном пеньюаре, поверх которых накинула кожаный плащ. И поскольку для неё с утра в чужом гардеробе не нашлось ни одной приличной вещи – под «приличной» следовало понимать «вызывающе сексуальной», – она решила перед работой заехать домой, чтобы переодеться.

К кабинету исполнительного директора Аннель подошла за пять минут до назначенного времени. Громко постучала костяшками пальцев и замерла в ожидании одобряющего возгласа. Но её никто не спешил приглашать – из-за двери не донеслось ни звука. Когда же она занесла руку, чтобы ударить посильнее, на телефон упало сообщение с неизвестного номера, состоящее из одного слова: «Входите».

И она, немало удивившись столько оригинальному подходу, последовала приказу.

Кабинет утопал в полумраке. Хоть вдоль всей правой стены и растянулись панорамные окна, из-за опущенных жалюзи с улицы пробивалось совсем мало света. В любой другой день Аннель посчитала бы подобное проявление нелюбви к солнцу странным, но сегодня у неё слишком болела голова. А как известно, резкие звуки и яркий свет крайне скверно сочетались с похмельем.

Настольная лампа разбрасывала по помещению мягкий жёлтый свет и рождала иллюзию вечера. Что-то уютное было в местной атмосфере, словно она не на собеседование пришла, а на свидание со старым знакомым. Тревоги и страхи, копившиеся всю минувшую неделю, стали наконец отступать. И ей впервые за долгое время удалось ощутить что-то смутно похожее на умиротворение.

Плевать. Пусть будет, что будет. Получит она эту работу или нет – уже неважно. Человеческое счастье вовсе не в толщине кошелька. Может, в другом месте ей и не удастся столько же зарабатывать, но зато там будут другие преимущества, которых нет здесь.

Уверенно прошагав по длинному кабинету вдоль низких диванчиков, Аннель остановилась напротив большого письменного стола. На подлокотнике развёрнутого к ней спинкой кресла лежала ухоженная мужская рука, на запястье которой красовались серебристые механические часы с кучей циферблатов внутри.

– Здравствуйте. Я пришла на собеседование. У меня назначено на десять утра.

– Присаживайтесь, – не оборачиваясь, бросил директор. Судя по бледно-голубому свечению, падающему на стены позади его кресла, он что-то просматривал на телефоне. – Представьтесь, пожалуйста.

Она села на единственный стул, стоящий на некотором расстоянии от стола.