Прошла неделя, я еще на больничном была. Эйфория от общения с внучкой закончилась. Её просто спихнули на меня полностью. Возложили обязанности, я была «должна» все время. А дочка, еще молодая, не нагулялась, поэтому она уходила вечерами с подругами.

– Я же молодая, когда еще мне гулять, а ты все равно на больничном…

Потом я вышла на работу. Закрутилось всё по той же схеме. На работе до семнадцати часов, потом сидеть с внучкой. Дочка уходила, а я укладывала внучку спать и ждала, когда вернется дочка. Она возвращалась поздно, поэтому я приходила к маме за полночь, мама меня ругала, что мешаю ей спать.

Нарастало непонимание с мамой, с дочкой. Я чувствовала себя жестко загнанной в угол своей любовью к внучке…

Потом настал день, когда дочка, вернувшись с гулянки, сильно навеселе, высказала мне:

– Что ты все командуешь? Я взрослая! Хватит меня контролировать!

Я сначала опешила, а потом тоже начала высказывать своё мнение о её поведении. Мы кричали друг на друга, вцепились в предплечья. У обеих злые взгляды, мат, слезы и как удар под дых:

– Это не твой ребёнок, а мой, я буду решать сама, что и когда с ним делать, как воспитывать, чем кормить! Хватит меня учить!

Это было как ушат холодной воды. Ведь я все делала, чтобы помочь дочери. Я падаю на колени, захлебываясь слезами, дочь гордо удаляется в ванную комнату, словами просто уничтожившая меня. А у меня наступило понимание – две медведицы в одной берлоге не уживутся.

Долго не могла успокоиться, но понимала, я получила то, что заслужила. Она права, я не мать её ребенку. Я бабушка, отдавшая все ради внучки, растоптанная, бросившая любящего меня мужчину.

– Все было ради чего???

С этого дня я приходила к дочери только по её просьбе. Заранее оговаривая время. Ни минутой больше не задерживалась.

Через некоторое время, после моего ухода, я поняла, что они прекрасно справляются без меня, и я пыталась просто «украсть» счастье материнства у своей дочери. И честно – внучки в моей жизни даже больше, чем надо. Именно после этого дочка стала меня уважать. Теперь у меня есть любящий муж, свободное время, деньги и личное пространство, а не растворение в жизни детей – совершенно не нужное им.

Молодая женщина смотрела на свою семимесячную дочку и слёзы катились по щекам. Она уже четвертые сутки не спускала дочку с рук. Её положили в больницу в понедельник, уже четверг, а дочка так и горит от высокой температуры.

– Малышка моя, выздоравливай, – женщина уткнулась носом в лобик дочки и шептала, – выздоравливай скорее. Ты же сильная. Ты мне нужна.

Слёзы с новой силой заструились по щекам, женщина подняла голову и отвернулась, боялась, что слезинки закапают лицо дочурки.

В палату вошла врач, строго взглянула на женщину:

– Лена, ты так и не спала? Положи Варю на кровать, мне осмотреть её надо.

Лена положила ребенка, сама присела рядом.

– Сегодня сменим лечение, сейчас придут поставят Варе укол, а ты ложись, поспи. Ну нельзя же так! Четвертые сутки таскаешь её… а если сама свалишься? Кому нужна будет твоя дочка?

Врач еще раз сердито посмотрела на женщину и вышла. Лена тут же снова взяла дочку на руки. Не прошло и пяти минут, как вошла медсестра со шприцами:

– Укол поставлю ребенку, положите мамаша попкой вверх.

Девочка дернулась от укола заплакала совсем слабым голосом и тут же затихла.

– Давайте и вашу попу, вам тоже велели укол поставить.

– Нет, нет, не нужно.

– Я не могу не выполнить назначение врача. Быстро повернитесь задом! – прикрикнула медсестра.

Лена подчинилась. Потом взяла дочку на руки и снова начала ходить с ней по палате. Дочка была горячей. Температура почти сорок держалась все эти дни. Лена ходила с дочкой из угла в угол палаты. Затем захотелось сесть, потом прилечь. Она легла на бок, придвинула дочку ближе к себе и провалилась в глубокий сон. Снотворное подействовало.