– Как это? А если человек долго пробыл на холоде легко одетый? Всегда ведь говорят, что простудился.

– Я так же говорю, но у нее своё мнение. Мы часто спорим, не сходимся во многих вопросах и в вопросах воспитания тоже.

Мы еще немного поговорили и после того, как положила трубку, вот тут и пришли ко мне воспоминания.

Я родила дочку и души в ней не чаяла. Все вкладывала в её воспитание. Красивая одежда, хорошее питание, множественные кружки. Всё что захочет. Дочка повзрослела совсем незаметно и обрадовала меня тем, что ждет ребенка. Я растерялась. Испугалась. Обрадовалась. Столько эмоций испытала от этой новости.

Родилась внучка. Чудо, а не девочка. После работы я мчалась к дочке, чтобы подержать крошку на руках, расцеловать щечки, увидеть её улыбку. Жили мы на разных концах города. Работала я до семнадцати часов, потом почти час ехала до дочки. Нянчилась с внучкой и возвращалась уже за полночь домой. Дома нужно было приготовить кушать для мужа, постирать, убрать. Спать ложилась уже утром, спала всего два-три часа и снова на работу. Так по кругу каждые сутки. В выходные, чтобы дочка подольше поспала, я вставала снова очень рано и мчалась на другой конец города. Постепенно накапливалась усталость.

Кончилось тем, что на работе от хронической усталости, я, наливая в чашку воду, заснула стоя и вылила из чайника кипяток себе на ногу. Мне вызвали скорую. Хирург вскрыл пузыри, хотел госпитализировать, но я не осталась в больнице. Написала отказ от госпитализации, мне нужно было домой.

А дома в пух и прах разругалась с мужем, когда собиралась с температурой сорок, ехать к внучке, чтобы дочь могла поспать. Муж останавливал меня:

– Ты не сможешь надеть на ногу даже носок, не говоря уже об обуви. На улице проливной дождь, куда ты собираешься? Лежи дома, пусть нога заживет.

– Ты не понимаешь! Мне нужно дочке помочь, она устает.

– Ничего справится несколько дней, она взрослая уже.

Я упрямо вставала и хотела одеваться. Муж стал меня подталкивать к дивану, я сопротивлялась. Мы с ним боролись, тогда он запер дверь и спрятал ключ. Я выла и кидалась на него с кулаками.

Он скрутил меня и связал моим поясом от халата, положил на диван.

– Отпусти меня, развяжи! – орала я и плевала ему в лицо.

Он разозлился и в первый раз ударил меня по лицу. Звонкую такую пощечину залепил. Потом накрыл одеялом и ушел.

Сейчас вспоминая об этой ситуации, думаю, я ведь адекватная и мозги есть, но я хотела вопреки всему к внучке.

Я лежала, связанная на диване, выла, рыдала, рвала зубами простыню, орала.

Муж заходил, давал попить, относил на руках в туалет. Нянчился со мной, а я орала на него и обзывалась. Вечером муж предупредил, если я не прекращу он меня в психушку сдаст.

Тогда я сделала вид, что успокоилась. Он меня развязал.

Целую неделю я не видела внучку. Мне говорили, что все хорошо, я не верила. Я думала, что дочка без меня не справляется.

Когда на ногу стало можно надевать обувь, я собрала свои вещи и ушла от мужа. Сейчас я понимаю, что он очень сильно меня любил, но жить с ним не захотела. Он ударил меня по лицу. Тогда у меня в голове переклинило. Я не видела его заботу обо мне, я помнила только пощечину.

И вот я приехала к дочери. Внучка спокойно играет, дома прибрано, еда есть. Жизнь без меня у них не остановилась.

Умом я понимала, что без меня справятся, а мне хотелось облегчить жизнь дочке и с внучкой видеться, помогать им. У дочки в квартире места для меня нет. Однокомнатная квартира, с трудом умещается шкаф, диван и детская кроватка.

Я попросилась пожить у мамы. У неё тоже однокомнатная и свои привычки. Не хотелось ей мешать, но что делать…