Джозеф Доэрти, папа Сэм, тоже высокий, даже немного выше её мамы. Но в отличие от миссис Доэрти, он обладатель светло-русых волос и голубых глаз. В своём пиджаке песочного цвета поверх белой рубашки и в классических синих джинсах он напомнил мне риэлтора или адвоката.

– Эйлин, привет! Как поживаешь? – поздоровались со мной родители Сэм.

– Доброе утро! Всё отлично, – ответила я, завязывая шнурки на своих кедах.

– Мам, пап, ещё пару минут и я буду готова, – тем временем Саманта металась по комнате с последними приготовлениями. Она успела переодеть футболку, сменив её на свободную тунику кремового цвета, и разыскивала свою юбку. Боюсь, что её не предупредили о том, что любой наряд скроет бесформенная мантия, а причёску всё равно испортит конфедератка.

– Тогда я вас покину. Мне надо встретить тётю внизу, – предупредила я, не дожидаясь Сэм.

– Хорошо, увидимся на церемонии! – мистер Доэрти улыбнулся и открыл мне дверь.

Я оделась проще некуда: джинсовая юбка, футболка и кеды. Прихватив мантию, я выбежала на улицу. К этому времени народу собралось ещё больше. Толпы студентов и их родителей бродили по аллеям, кто-то уже отправился к месту вручения аттестатов, а кто-то дожидался своих детей около корпусов. Яркий солнечный свет буквально слепил глаза. В такой ранний час уже было достаточно жарко. На небе не было ни облачка. Рано утром местный садовник обычно поливает цветочные клумбы. Из-за этого в воздух поднялось испарение, отчего стало немного душно.

Я взглядом искала в этой толпе Викторию, пока она сама не окликнула меня:

– Кого-то ищешь?

Я обернулась и увидела тётю.

Виктория высокая и стройная женщина, брюнетка с зелёными глазами, практически классика. С раннего детства я видела её с распущенными волосами, никаких причёсок, хвостов и кос. Слегка вздёрнутый нос и пухлые губы придавали её внешности какую-то юношескую непринуждённость. На ней были надеты чёрные облегающие брюки и белая туника свободного кроя. Несмотря на свой высокий рост, от каблуков Виктория никогда не отказывалась. На этот раз её выбор пал на классические чёрные лодочки.

– Виктория! Привет! – я была рада видеть её, поэтому сразу же подбежала и обняла. Мы не виделись около полугода. Наверное, с Рождества, если мне не изменяла память. От тёти пахло привычными пудровыми духами, слегка терпкими, но при этом не лишёнными свежих нот.

– Ну что, ты готова получить долгожданный аттестат? – она улыбнулась и поправила мои волосы.

– Ещё бы! – улыбнулась я, щурясь от яркого солнечного света, – поможешь?

Виктория помогла мне надеть мантию, после чего мы отправились к месту вручения аттестатов.

Всё мероприятие организовали прямо перед центральным входом в колледж. Поставили трибуну для преподавателей, а перед ней расставили несколько десятков рядов со стульями для студентов и их родственников. Над трибуной был растянут флаг с символикой колледжа. Раскидистые кроны деревьев создали тень над трибуной и первыми рядами.

К этому месту постепенно подтягивались люди и занимали свои места. Мы с Викторией подошли и сели рядом с Самантой и её родителями, которые к тому моменту уже были там. За нами сидел Тобиас с семьёй и Рикк с матерью. Его отец бросил их, когда Рикк был ещё совсем ребёнком.

Тобиас улыбнулся и подмигнул мне. Виктория непременно заметила этот жест и похлопала меня по плечу, при этом усмехнулась. Конечно, тётя была в курсе всей истории. Но, это ничего не меняло. Всегда чувствовала себя крайне неловко, когда дело касалось отношений с парнями и моих родственников. Конфликт поколений и всё такое.

Через некоторое время все стулья были заняты. Площадь перед колледжем пестрила синими конфедератками и жёлтыми кисточками на них. К трибуне поднялся декан. Мистер Аддингтон был статным седовласым мужчиной лет шестидесяти с небольшим, но выглядел он даже старше своего возраста. Глубоко посаженные глаза, густые брови и многочисленные морщины прибавляли ему как минимум пять лет сверху. Он всегда одевался с иголочки, только в самые дорогие костюмы и идеально выглаженные рубашки с золотыми запонками на манжетах. Его ботинки были вычищены до блеска. Казалось, в них без труда можно было разглядеть собственное отражение.