Я вернусь… Илия Пряничкина

Ася.

Я подхожу к окну и вижу, как огромные черные щупальца медленно выползают из-под земли, и тянутся в небо, ломая асфальт и круша все на своем пути. Стаи черных птиц кружатся над каждым из них, в ожидании новой добычи. На улице хаос.

Что происходит? И тут меня охватывает ужас – моя Ириша! Моя маленькая сестренка Ириша – в садике! Я в спешке натягиваю на себя джинсы и свитер, на бегу прыгаю в кроссовки, даже не думая их зашнуровывать, и как можно быстрее несусь в садик, в соседний двор, из которого я ежедневно забираю мою малышку. Люди мечутся в попытках спрятаться или уехать. А кому-то ,похоже , все равно. Взгляд мой остановился на молодом человеке, тупо сидящего в ожидании неизвестно чего на лавочке. Но мне некогда стоять и рассматривать все происходящее, каждая минута может оказаться последней.

Земля под ногами будто дрожит. Я вовремя среагировала и резко затормозила- прямо в шаге от меня в асфальте начали появляться трещины. Медленно, выворачивая комья грязи и асфальта и, будто чувствуя мое присутствие, из образовавшейся дыры начинает выползать еще одна мерзкая дрянь, подобная щупальцу осьминога. Нащупывая поверхность, «это» начинает двигаться в моем направлении. Я оглядываюсь. Назад дороги нет! Меня колотит мелкая дрожь… Нет, похоже это не страх, это пульсирует земля под ногами. Если я сейчас же не решусь действовать, то станет слишком поздно. Отойдя на пару шагов назад, я разбегаюсь и прыгаю… Ноги приземляются прямо на самый край обрыва. Получилось!

Преодолев еще несколько небольших препятствий, я выбегаю на главную улицу. Наконец-то сквозь стену пыли стало виднеться здание садика. Боже, что за ужасный скрежет, пробирающий до мурашек?! Обернувшись, я поняла, что, то маленькое щупальце, через которое мне пришлось прыгать, выросло в тысячу раз и, с неимоверной легкостью, начинает кромсать мой дом на мелкие кусочки. Крики о помощи, плачь – от всего этого сердце сжалось , но мне нужно двигаться дальше. Столпы камней, словно пушинки, поднимаются в воздух и разлетаются в разные стороны. Дышать становится все тяжелее и глаза режет едкая бетонная пыль. Немного проморгавшись и прищурившись, я устремила свой взгляд в сторону сада. Это главное, что меня сейчас волнует. Здание сада цело, и меня все еще не покидает надежда, что я успею.

Дорога до сада оказалась не менее тяжелой. Смотреть приходится не только себе под ноги, что-бы не проворонить новую трещину или черную мерзость, пытающуюся утащить тебя за собой, но и постоянно приходится озираться по сторонам. То там, то здесь на землю приземляются части разрушенных зданий, посылая в воздух все новые порции пыли. Еще немного усилий – и я на месте! Добралась! Я смогла! Залетаю в дверь и практически сбиваю с ног мужчину, с маленькой девочкой, сидящей у него на руках, но резко хватаю его за свитер и помогаю ему удержаться на ногах.

– Извините меня! – удаляясь в коридор, прокричала я.

Отовсюду доносится детский плачь. Родители впопыхах собирают своих деток. Кто то, так же как и я, только забегает в дверь. А кто-то уже спешит к выходу, проносясь мимо меня с орущими от страха детьми на руках.

Наконец впереди дверь нужной мне группы. Открываю и вижу толпу незнакомых мне людей, сквозь которых пытаюсь протиснуться вглубь комнаты. В раздевалке моей малышки нет. Прохожу глубже и вижу мою маленькую Иришу, одиноко стоящую у окна и смотрящую на все то, что твориться на улице. Она все в том же красном платьице, с золотой каймой. На голове два маленьких хвостика, которые я сама ей сегодня сделала. В своих объятьях она сжимает плюшевого сиреневого зайца. Этого зайца мы выбирали с ней вместе и покупали на мои честно накопленные не за один месяц деньги.

Наконец малышка, будто ощутив мое присутствие, повернула голову в мою сторону ,и я увидела глазки, полные слез…

– Я боялась, что ты за мной уже не придешь… – почти шепча, сквозь слезы промолвила она.

– Ты что, малыш. Разве я когда-нибудь не сдержала свое слово? -попыталась спокойным голосом ответить я.

Она протягивает ко мне свою маленькую ручку, я делаю пару шагов на встречу и тут понимаю, что здание начинает разваливаться по кусочкам. Я пытаюсь перейти на бег, но все бесполезно, какая-то сила держит меня. Все мои попытки закричать так же не увенчались успехом. Лишь тьма и пыль, режущая до боли глаза и не дающая сделать глоток воздуха. Мне уже не разглядеть, где Ириша, только ее тоненький голосок, доносящийся сквозь непроглядный мрак: «А-с-я!»

Боже мой! Меня все еще колотит и дыхание все никак не может восстановиться. Я кладу ладонь на влажные глаза и пытаюсь глубоко дышать, чтобы хоть как-то успокоиться. Нет, это мне не поможет. Вскочив с кровати и нащупав во мраке выход из своей комнаты, я иду в комнату напротив. Дверь, как и всегда, закрыта. Замком ей служит сиреневый заяц, которого она зажимает между дверным проемом и самой дверью так сильно, что открыть ее можно, если только усердно навалиться на нее. Дверь мне поддалась не с первого раза, но все-таки я смогла ее открыть. На улице уже светает, но из-за закрытых черных штор в комнате такой же мрак. Лишь тусклый голубой огонек, от оставленного включенного компьютера, как маяк, указывает дорогу.

– Ирина. Ты тут?

– Какого хрена тебе надо?! Ты что, не видишь?! Я сплю! – раздался колючий голос из-под подушки.

Вот теперь я точно проснулась. Именно этого ледяного голоса мне ,похоже, и не хватало, чтобы очнуться от кошмарного сна.

Вытерев остатки слез и вернув зайца на прежнее место, я возвращаюсь в свою, такую же занавешенную черными шторами, мрачную комнату. В этом сне было хотя бы что-то хорошее – моя сестра была рада меня видеть… Подумав об этом, мне стало настолько тошно, что я была бы рада снова оказаться в своем кошмаре еще раз…

Я была старше ее на четыре года и помню её еще веселым, милым карапузиком, смеявшимся над всеми моими шутками. Бывает , что дети не любят своих младших братьев или сестер, потому что большую часть любви родителей мелкие перенимают на У меня же было все наоборот. Когда родители привезли ее из род дома, я несколько часов просто просидела у ее кроватки, наблюдая, как этот маленький комочек тихонько сопит своим крошечным носиком. Как тихонько шевелит своими крохотными пальчиками и причмокивая , сосет свою соску. Именно в этот день я поняла, что это моя сестра и ближе нее у меня никого не будет..

Я проводила с ней все свое время, потому что родители, работая на местной ТЭЦ, проводили практически дни и ночи на работе, чтобы обеспечить нашу семью. Я водила и забирала ее с садика и школы; читала ей книжки; учила с ней уроки и укладывала ее спать; варила ей супы и каши. Заплетала ей косы и делилась с ней своей косметикой, что бы сестренка могла делать куклам макияж. Но время идет, а с ним, к сожалению, меняются люди. Моя Ириша, тот человечек, с которой я думала мы будем как единое целое отдалилась от меня и почти что вычеркнула меня из своей жизни. Она выросла и все наше общение свелось только к: «привет» и «закрой дверь». Хотя Ириша была младше меня, она обогнала меня на целую голову. Она была очень привелательна и знаю, что многие старшеклассники безрезультатно пытались за ней ухаживать. Прямые темно-каштановые волосы, подстриженные по плечи, круглое лицо, темные ровные брови, длинны черные ресницы и большие зеленые глаза. Ребята, знающие нас обеих, в последнее время, все чаще стали мне говорить, что я как то больше похожу на роль младшей сестры. Она была очень умная и образованная. На родительских собраниях, которые из-за занятости родителей посещала я, ее всегда выделяли, как одну из самых способных учениц. Этим я очень гордилась. Дома же она просто закрывала дверь, включала свой компьютер и сидела за ним круглыми сутками, не выходя из своей комнаты. Вот ей уже пятнадцать лет… Я столько раз пыталась ее отвлечь, чем то заинтересовать, развеселить. Слушая, она смотрела на меня своими большими зелеными глазами, но потом как бы специально закатывала глаза, давая мне понять, что я несу бред и уходила. Это настолько сильно меня тяготило, но попытки исправить все это исчерпали себя.

Нужно переодеться и идти завтракать, нет смысла ворошить память, от этого на душе становится только паршивее. Я не знаю, что такого должно произойти, что бы мы с ней снова начали общаться, как настоящие сестры.

Надев теплые штаны и майку, я босиком иду вдоль темного коридора на кухню. Зябко. На градуснике, прикрепленному к окну, с уличной стороны все минус 23. Домашний градусник показывает +16. Уже хорошо… Чаще всего дома температура выше четырнадцати не поднимается. Хотя бы на кухне не висят эти чертовы черные шторы, которые действуют на меня просто угнетающе. Сколько мне стоило трудов уговорить маму не вешать их хотя бы здесь и в конце концов у меня это получилось. Одна единственная светлая комната, из всей квартиры, в которой я чувствовала себя уютно. Запах свежезаваренного папой чая с чабрецом, мятой и липой, и горячих бутербродов, приготовленных мамиными руками, всегда подбадривал меня по утрам и давал ощущение присутствия в доме родителей. От безысходности, родители практически все свое время проводили на работе, но про своих дочерей никогда не забывали.