— Если бы тебе было важно, ты бы не спал с моей подругой в нашей постели.
— Да это все она, понимаешь? — горячо воскликнул этот недоделанный Казанова.
— Нет, не понимаю.
— Это она меня соблазнила. Я, клянусь, не хотел. Но ты же знаешь Вику...
На его последних словах я уже смеялась в голос. Нет, ну вы только послушайте этого парня.
— Что смешного? — тут же с обидой спросил он.
— Антон, ты меня извини, но давай ты не будешь падать в моих глазах еще ниже. Ты сам все сделал, решил за нас обоих...
— Нет, это ты решила! Тебе только это и надо было. Ты думаешь я не вижу, как ты рада?
— Чему? — устало спросила я.
— Тому, что наконец свободна. Ты же рада-признайся. Да и ты, если честно, давно перестала меня удовлетворять в постели, думаешь мне приятно спать с рыбой? С холодной, скучной рыбой?!
— Что?!
— То! Ты сама виновата во всем.
— Вика тоже самое сказала... у вас много общего — присмотрись к ней.
— Дура!
— Сам такой. И вообще уйди, я переезжаю, дай мне вещи собрать спокойно.
— Да пожалуйста! Потом только не плачь в подушку. Решила уйти? Прекрасно! Но знай — назад пути не будет! Так и останешься одна с кошками.
Антон что-там еще пафосно восклицал, а я старалась снова не засмеяться. И как, как я могла столько лет любить этого болвана? Да это же уму не постижимо!
— Утюг оставь, моя мать его покупала, — буркнул он с дивана.
Я, собственно, и не собиралась его забирать, и в очередной раз подивилась, что совсем не знала этого человека. Несмотря на то, что жила с ним три года.
— Ты уверена, что это конец? — он внезапно появился в тесном коридоре, когда я уже обувалась. Сложил руки на груди, скорчив гримасу недовольства.
На улице уже ждало такси и мне совсем не хотелось и дальше разводить демагогию.
Я молча кивнула, помахала ручкой сиротливо смотрящему Тохе и кое-как потащила три полные сумки вниз. Лифт, как всегда, не работал.
Козлина! Хоть бы помог...
***
Марья Никитична спала, когда я подъехала к дому. Ключей у меня не было, по крайней мере пока. И пришлось целый час торчать на лавочке у калитки, потому что я так и не достучалась к ней. Подумала, что старушка ушла в магазин, пока она сама не вышла на крыльцо.
Всплеснула руками, и запричитала.
— Ой, ну надо же, я дура старая. Знала же, что придаёшь, а сама взяла и уснула.
— Да не беспокойтесь, — я постаралась утешить ее, — погода чудесная, мы с котом мило побеседовали...
— Это да. Мой Жмурик он такой, умный кот.
— Жмурик? — не удержалась я от вопроса, — Какое странное имя...
— Дак он в жмурки играть любит. А ты чего подумала?
Ну не говорить же бабушке, что я при слове жмурик сразу про трупы вспомнила.
— Проходи в дом, обедать пора, а ты тут все сидишь.
Ох... видать бабушка моя забыла, почему я тут сижу. Мда... чувствую, будет нам тут весело вдвоем.
Комната моя оказалась с видом в небольшой сад-огород. Прямо под окном вишня, ветки стучат в окно. Под окном разноцветные гладиолусы, прямо по курсу две яблони и кусты сирени.
Если забыть, что мы в городе, кажется, что оказался вдруг в деревне. Красота-то какая...
Само помещение моего нового жилища было небольшим, метров десять. Но есть все что нужно для жизни — стол, стул, кровать с винтовыми ножками и маленький платяной шкаф. В углу иконы, на столе, застеленной красной скатертью — самовар.
Жить можно, нужно даже. Тут же вспомнился дом детства в деревне, стало тепло-тепло на душе. Я подивилась, ну как, как, скажите мне, в самом центре современного большого города могла сохраниться такая красота?
Вещи я решила распаковать попозже, а сейчас и правда хотелось есть. Но, естественно, за стол я садилась не с пустыми руками. Кое-что забрала из той квартиры, благо на продукты мы обычно сбрасывалась, и половина из них была моя. Мало того, что бывший жених еще почти месяц будет жить в уже оплаченной квартире в отличие от меня, так еще ему и все съестное оставлять? Нет уж...