Из семьи выжили лишь сестра, которую муж увёз к себе в Луганск, да чудом выжил самый непослушный и озорник из трёх братьев (мой отец). Случайно ли?.. Отец совершил невероятное: из обречённого на голодную сметь беспризорника и сироты он стал уважаемым человеком, учёным, доцентом, «хирургом золотые руки». Но характер его был тяжёлым. В старших классах у меня некоторое время была привычка вставать из-за письменного стола, прогуливаться по квартире или садиться в кресло с восклицанием: «Да-а!», будто заключающим очередной абзац в тексте жизни. – Откуда у тебя это? – удивился отец, впервые услышав моё «Да-а!», – ты прямо как твой дед! В самом деле, откуда? Ведь в то время мне о деде абсолютно ничего не было известно! Иногда я думаю, что внутреннее духовное сходство и сродство передаётся не по прямой линии от отца к сыну, а через поколение. Отцы имеют деспотическую привычку видеть в сыновьях собственное продолжение, но сыновья стремятся к самостийности, они не хотят быть чьим-то продолжением, они желают быть самими иметь своё собственное лицо. Здесь заложена причина почти неизбежного расхождения интересов и даже отчуждение от родителя. К сожалению, взаимное отрицание отца и сына является, видимо, каким-то природным законом. Трудно представить более перпендикулярных во всём личностей, чем я и отец и, воздавая ему уважение за то многое, что он сделал в моей жизни, я тем не менее не чувствую исходящего с той стороны тепла, а вот со стороны деда, с которым в жизни не встречался, такое тепло чувствую! Странно! Впрочем, вся наша жизнь сплошная странность, сплошные парадоксы, то и дело ломающие линейную траекторию логики. В самом деле, взять даже отношение к Бахусу: прадед священник в этом плане, мне кажется, были близки. Конечно, отец прошёл войну, страшную Ленинградскую блокаду и всё же спиртное оказывало на него крайне негативное действие – он становился агрессивно непредсказуем, что порождало дома тяжёлую атмосферу. И не в этой ли черте прадеда кроется полный отказ деда Левона от спиртного? Было это причиной того, что будучи школьником я клялся не брать в рот спиртного, и в самом деле первый бокал шампанского я принял лишь на выпускном вечере. Конечно, в дальнейшем студенческая и московская среда привечали меня к выпивке всё чаще, но за редким исключением я не терял контроля над собой и никогда не выражал к окружающим агрессии. Да и моя тяга к литературному труду, написанию букв, к созданию внутренних миров не роднит ли меня больше с дедом, нежели с сугубо практическим складом отцовского ума? И если ты меня слышишь, дедушка Левон, я шлю тебе Привет!

Перед новым годом приводил в порядок книжную полку, и вдруг из неё выскользнула старая, ещё советского времени, уже слегка поблекшая цветная открытка: древний армянский одноарочный мост через пенящийся распластанный по камням голубой поток. Небо армянское словно выцветший голубой плат, ни облачка, видны коричневые грубо обтёсанные камни кладки начала моста, изящная гладко отшлифованная арка нал водою… Сразу почувствовался сухой жаркий воздух Армении, студёность потока от которой быстро, до ломоты костей немеют опущенные в него стопы, его сила, словно сваливающая борцовская подсечка по голени, имевшему легкомыслие перейти его, обманувшись впечатлением детской глубины… Перевернул открытку и прочитал: «Армянская ССР, Агаранадзорский мост, памятник архитектуры 13 века.» А сколько таких больших и маленьких мостов в горной Армении? И найдутся тысячелетние, которые служат до сих пор… Они такие же памятники архитектуры в этой стране как храмы и хачкары, немые свидетели древней истории. Они соединяли людей, без них не было бы государства. По ним проходил Великий Шёлковый путь, и их же нередко сотрясали копыта лошадей орд завоевателей, они вписывались в узор судеб человеческих и мира. Но прежде всего, увидев этот мост, я вспомнил старого мостостроителя Сурена Саркисовича Мэйтарчиана, его фиолетовый старенький берет, глубокие чёрные мудрые глаза и его необычную судьбу.