К сожалению, большего я получить не могла. А поэтому… нужно двигаться дальше. Дышать, работать и, если не вычеркнуть этот вечер из памяти, то хотя бы загнать поглубже в рекреацию, где все эти годы хранила стойко  преданно всё, что связано было с Богданом Островским.

Я поднялась с дивана. Ещё раз посмотрела на себя в зеркало. Щёки горят, глаза выдают волнение, губы припухли от поцелуев. Я выглядела неприлично. Если бы меня увидел кто-то со стороны, сразу бы понял, что произошло. Но, к счастью, никто меня видеть не мог.

Затем я сняла туфли. Поколебавшись, упаковала в пакет, где уже покоился мой костюм, блузка, порванные колготы и трусики. Больше я эту одежду не надену. Долой. К чёртовой бабушке. Забыть и уничтожить, затолкнуть воспоминания в жопу мира и постараться даже в бреду не вытаскивать на свет божий.

Не спеша, я перебрала вещи в сумочке, надела пальто и сапоги, достала ключи от машины и направилась к выходу.

– У меня всё хорошо, – произнесла я вслух и прислушалась к своему голосу. Вроде нормально. Дыхание восстановилось, внутри немного всё улеглось. Домой только возвращаться не хотелось, но это уже мелочи, на которые обращать внимание – себе дороже.

У меня квартира в ипотеку – можно сказать, гордость, собственное жильё. Я заработала сама, без посторонней помощи. А всё, что насочиняло больное воображение Островского – только его проблемы.

Но всё же меня задели его слова. Тогда, много лет назад, он поверил в ложь. А я не стала его переубеждать, потому что считала, что, если любит, то должен мне верить и доверять, а не слушать кого попало.

Мы столкнулись лбами, никто не захотел уступать. Он меня подозревал и бесился. Я кровно обиделась и замкнулась в себе.

Расплевались мы громко и смачно. Пух и перья летели во все стороны. Не знаю, как он, а я упала окровавленной птицей с переломанными крыльями и думала, что уже не поднимусь. Но молодость, упорство и упрямство, амбиции и здравый смысл взяли своё.

Я поклялась, что смогу. Выстою. Докажу.

Так и случилось, конечно. Я всегда умела идти к цели, а поэтому ничего не изменилось. У меня есть всё, чтобы быть счастливой.

Именно этим я собралась заняться вплотную ещё до появления господина Островского, и нет причин откладывать в долгий ящик личную жизнь. Пора!

Кажется, мне там сбросили пару-тройку кандидатов, которые, по мнению моей личной «свахи» из брачного агентства идеально мне подошли бы. Приеду домой, просмотрю файлы и соглашусь на первое свидание. Всё остальное подождёт. Я заслужила, выстрадала путь к счастью.

И тут меня осенило. Так, что я даже притормозила резко, потому что управлять автомобилем, когда тебя бьёт молния, сложно.

Я поняла, что меня тревожило. Секс с Островским. То есть не сам процесс, а то как мы с ним это сделали.

Это был незащищённый акт. Вот совсем. Тогда мне было не до того, потом тоже. А вот сейчас я чётко поняла, что как-то мы с ним повели себя хуже, чем неразумно.

Я судорожно попыталась вспомнить свой цикл. Сведения в голову не пришли. У одиночества есть ещё один минус: когда ты волчица, у которой нет ничего, кроме работы, можно противозачаточные не пить, даты цикла не запоминать.

– Не возвращайся, Островский, – сказала я в гулкую тишину автомобильного салона. – Потому что если ты вернёшься, я сверну тебе шею. Голыми руками, понял?

«Ерунда, пронесёт», – шепнул во мне Оптимист.

«Не с твоим везением», – уныло возразил Пессимист.

«Ну и ладно! – воодушевлённо улыбнулся Опти. – Дети – это прекрасно!»

«Когда они появляются в полноценной семье», – прогундел Песси.

– Заткнулись оба! – гаркнула я, чтобы унять этот чёртов диалог. Только этого мне не хватало для полного счастья – спорить с самой собой. – Что будет, то будет!