— Я бы тоже упал на колени перед госпожой, но, боюсь, это будет последнее, что я сделаю в своей жизни, — неожиданно подал голос парень, отчаянно хорохорясь, чем вызвал мой очередной смешок.

— А ты планировал многое успеть за те минуты, что твою спину украшает плеть? — хмыкнула я, зайдя ему за спину. Палач успел ударить всего лишь трижды, даже до рассечения кожи еще не дошло. Но смотрелось очень сладко. Я не удержалась от соблазна и практически ласково провела кончиками когтей рядом со вспухшим рубцом, едва царапая кожу, мигом покрывшуюся мурашками.

— Как минимум поорать. А там возможны варианты… — выдавил он, судорожно переведя дыхание.

— Страшно? — шепнула я ему, касаясь губами уха.

В этот раз я отчетливо уловила исходивший от него страх. Но не всепоглощающий, я бы даже больше охарактеризовала эмоцию как здоровое опасение. Да и ее парень пытался подавить. Почти успешно. И все же вкус уловить я сумела. Хм, достаточно неплохо. Не изысканный деликатес, но с приправой в виде яркого взрывного бунтарского характера — оно определенно стоит того.

— Учитывая петлю на моей шее? — нервно хмыкнул повстанец и заявил почти без фальши: — Смерти я уже не боюсь, а страшнее нее ничего нет.

Впрочем, судя по всему, он сам верил в свои слова. Вот только реакции тела свидетельствовали об ином. Нет, солнышко, ты явно хочешь жить, а все живое и непокорившееся способно испытывать страх.

— О, поверь, существует множество вещей пострашнее, — задумчиво протянула я уже без тени насмешки и неожиданно даже для себя предложила ему выбор: — Хочешь, заберу тебя?

Да, вариантов негусто, и все же это будет лично его решение, за которое он заплатит свою цену.

— Госпожа, это… — вклинился распорядитель казни, о котором я уже почти забыла.

— Мне плевать, кто это, — холодно отчеканила я, так взглянув на него и стоявших за его спиной палача и еще каких-то бездарей, что кто-то из них шлепнулся в обморок. Ну ладно, дело не столько во взгляде, сколько в ауре, которой я едва коснулась их. Удивительно, что остальные всего лишь попадали на колени, побледнев до синевы.

— Хочу, — хрипло, на выдохе, подал голос узник.

Его глаза сейчас горели как никогда ярко. Что забавнее всего, в них светилась даже не надежда, а бесшабашность, азарт, некая сумасшедшинка и, что просто умиляло до глубины души, уверенность, что он сумеет выкрутиться из ситуации. Солнышко, как скоро до тебя дойдет, что твои эмоции для меня — открытая книга, а ты настолько подвластен им, что за ними не так сложно догадаться, о чем ты думаешь?

Отпуск. Определенно устраиваю себе отпуск, скажем, с сегодняшнего дня. Можно даже в этом мире, экскурсовода по местным достопримечательностям, будем считать, уже нашла. Или одолжу у эльфов.

— И тебя не волнует, что демоны с тобой сделают? — вкрадчиво поинтересовалась я, слегка приобняв парня со спины.

Моя рука переместилась тем временем на его шею, слегка царапая острыми когтями кожу над грубой веревкой пока еще свободной петли. Я почти ласково погладила его кадык, чуть надавила на пульсирующую яремную вену. Сейчас мы оба смотрели на толпу, преклонившую колени перед помостом. И мне безумно хотелось узнать, ощущает ли парень себя звездой, как и прежде, когда красовался тут перед ними, желая зацепиться в их памяти как можно дольше.

Отпустив его, я шагнула в сторону и максимально втянула свою ауру, не желая давить на него в вопросе выборе его судьбы.

— Еще как волнует! — фыркнул он, чуть приподняв подбородок. И чего я уже точно не ожидала — этот бунтарь повернулся ко мне так, чтобы смотреть в глаза. — Вот только смерть — вот она, на моей шее. И стоит вам уйти без меня, как она заберет меня в свои неласковые объятья.