Но эти пронзительные, откровенные глаза, и весь подлунный мир, что растворился в них. Она продолжала читать его. Сомнение? Но, быть может, она ошиблась! Нет, нет, в падшей душе она явно прочла сомнение.

Но как он был далёк от неё! Он не её муж, здесь обмануть её было невозможно. И всё, что она могла для него сделать, было лишь милосердием, ибо Милидия Фейрфакс была не только горда и надменна, как никто другой, но и ещё добра и сострадательна, точно ангел, посланный с небес на землю.

– Несчастный, ослеплённый, – прошептала она, всматриваясь своими огромными глазами в его перегоревшее от переизбытка эмоций лицо. В её глазах застыли слёзы, она сострадала ему. – Господи, прости ему, услышь молитву той, которая свою душу сожгла отчаяньем!

Произнеся эту молитву, Милидия умолкла. Силы покинули её. Она стала задыхаться и биться в судорогах в его руках, точно птица в клетке.

Подумав, что она симулирует болезнь, Флюгерио, чтобы привести девушку в чувства, но более для того, чтобы укротить её гордость и раз и навсегда указать ей её место, размахнулся и наотмашь ударил её по лицу.

Прежде чем потерять сознание Милидия посмотрела на него в последний раз своими чёрными от расширившихся зрачков глазами. Человек, назвавшийся её мужем, посмел ударить её! Теперь она узнала о нём всё, и эту пощёчину она не забудет ему никогда.

Безжизненным телом она поникла у него на руках. Ударив её ещё несколько раз, жестокий принц понял, что она не притворяется.

– Проклятие! – Прошипел юноша, уложив Милидию на кровать. – Что за беда мне с этой обморочной недотрогой! Но наш разговор ещё не кончен, сударыня!

Подозвав горничных, он приказал им привести Милидию в чувства. Сам же Флюгерио поспешил в свои покои, ему нужно было переодеться к балу, который он давал в честь своих гостей.

Глава 12. Заговорщики.

Как известно, балы и светские приёмы существуют с единственной важной целью, чтобы полушутя, в игривой непринуждённой обстановке сильные мира сего могли улаживать между собой свои дела. Эту непрописанную истину властелины Нурмии знали прекрасно и теперь собирались применить на практике.

Одной рукой придерживая бархатную чёрную с алым маску, первый министр изучающе рассматривал гостей, точно выискивая среди них кого-то. Ненадолго его взгляд, вырожающий удовольствие, остановился на двух беседующих между собой дамах. Одна из них закрывала лицо изумрудно-зелёным веером, с удивительными, напоминающими тонкие стальные иголочки, удлинениями по верху. На самом деле, это не была невинная дамская безделушка. На этих остриях были собраны самые сильные из известных ядов. А дама, что поигрывала им, была самой Ингрид Зейльзградской. Вторая же, в золотой маске, та, что незаметно кивнула Арзелю, как они заранее условились, была Юстцией Гравелотской. Она дала ему знак действовать.

У входа в бальную залу произошла бурная сцена, не ускользнувшая от глаз первого министра. Вошли два человека: Эвриг Атоленский и, одетая в роскошное пышное платье ярко-розового шёлка, первая придворная дама. Причем, судя по всему, главный военачальник старательно поджидал Оттилию у входа. Сначала они говорили тихо. Эвриг выглядел серьёзным, а женщина точно пыталась обратить предмет их разговора в шутку. Кончилось всё тем, что мужчина будто бы пригрозил ей, и дама вырвала свою руку из его железной перчатки и поспешила раствориться в толпе.

«Оттилия ведь должна мне кругленькую сумму. – Пронеслось в голове у Правителя Йольска. – Срок векселей истекает через несколько дней, надо бы напомнить об этом нашей первой даме. Но позже, сначала дела поважнее. Юстция уже, кажется, обо всём условилась с Ингрид, и как, кстати, Эвриг уже здесь».