– Я вижу себя женой судьи верховного суда, а не женой ветеринара! – злится Елена. – Он дома разводит кроликов! На фига мне кролики?!

– Они милые.

– Вот и выходи за Евгения, будете вдвоём убирать шарики испражнений и принимать роды у пушистиков! – язвит она.

– Он грек, – флегматично пожимаю плечами. – А простым смертным в вашу диаспору не пробиться. Даже во имя кроликов.

***

После завтрака с Еленой я еду в офис, чтобы поработать. Можно было и дома, но в квартире у меня пока нет рабочего стола, а за кухонным я никак не могу сосредоточиться. На телефоне три пропущенных от Леонидаса. Больше недели он мне не пишет, бросил это дело. Лишь звонит, ждёт три гудка и сбрасывает. Напоминает о своем присутствии.

Значит, Константин Андреасович не против породниться с Кириллом Платоновичем. Слова моей преподавательницы вновь всплывают в памяти, и я от досады прикусываю губу. Я выросла, да, не юная наивная девочка. И что вижу вокруг? Не первый мужчина хочет меня в содержанки, но жениться и серьёзных отношений никто не предлагает. Им и в голову не приходит сделать это.

Константин Андреасович – человек тяжёлый, но осознанно своим детям он зла не причинял. Елена не хочет замуж за Евгения, и он не настаивает. Леонидас женится по собственной воле, нужно быть полной идиоткой, чтобы верить в непреодолимые силы.

Как же сказать боссу, что у меня непримиримый конфликт с судьей? Было так сложно найти работу! Боже, эта фирма – отличный вариант, лучшее предложение на рынке. Правда, даже с учётом этого, моей месячной зарплаты на испытательном сроке едва хватает, чтобы оплатить аренду двушки в элитном доме с видом на Кубань. Весь завтрашний день посвящу поиску нового бюджетного жилья.

– Иван Дмитриевич, я бы хотела поменять направленность, – решительно говорю своему отражению в зеркале. Мысленно аплодирую. Ничего ведь сложного нет? Просто попрошу начальника перевести меня на другие дела, чтобы больше никогда не пересекаться с Богдановым. И всё будет хорошо.

Он ведь пойдёт мне навстречу? А если нет? Мне нельзя потерять эту работу. Я не стану просить денег у родителей, да и переезжать к ним в станицу нет никакого желания.

В понедельник утром решительно стучусь в кабинет босса.

– Можно на минуту? – спрашиваю, окидывая просторное помещение взглядом дабы убедиться, что начальник один и не занят.

– Да, Лада, заходи, – Иван Дмитриевич подзывает меня жестом, приглашает садиться напротив. – Сегодня придёт клиент, возьмёшь его. Задача сложная, я бы даже сказал, практически невыполнимая. Но надо попытаться.

– Невыполнимая задача? – переспрашиваю я. Это как раз то, что нужно моей потрепанной самооценке.

– Через две недели заканчивается твой испытательный срок. Самое время подводить итоги. И… считай, что это твой последний шанс. Подумай, поработай. Хочу увидеть творческий подход.

Другими словами: кому-то нужно спихнуть мёртвое дело, почему бы не приурочить его к моему увольнению.

– Творческий подход для решения невыполнимой задачи, – повторяю я с сарказмом.

– Да, именно. Ты гонор-то попридержи и лицо попроще сделай. Скажем так, меня настоятельно просили не брать тебя на работу. Затем – превратить твою жизнь в ад. Не заставляй меня жалеть, что я не подчинился.

– Кто попросил? – Я силюсь улыбнуться, потому что услышанное похоже на глупую шутку. – Вы поэтому орали на меня каждый день? По-вашему, именно так выглядит ад?

Мне становится не по себе.

– Нет, ору я на всех. Но ты мне нравишься, что-то в тебе есть, Лада. Лада-Ладушка-оладушка. Вот тебе задачка на подумать. Не справишься – будешь своим прекрасным острым язычком клеить марки на конверты. Потому что, боюсь, больше ты ни на что не способна, – подмигивает он мне и поворачивается к монитору, давая понять, что разговор окончен.