Рассерженно бьёт по двери, она пролетает в сантиметрах от моего лица. И врезается в стену.

Вскрикиваю!

И вижу, как отдергивает ударенную руку Ирина Васильевна.

- Ваше благородие, Пал Михалыч, - успокаивающе приобнимает его за плечи могучий Горыныч. - У нас здесь на все отделение один Царь-батюшка. Очень ревнивый! И не выносит, когда кто-то карает его крепостных, помимо него самого. Это я на Хасанова Вам намекаю... Девочку напугали, - кивает на меня. - Ирине Васильевне руку повредили... Женщины-с... Разве-с можно-с с ними воевать? - со смешливой умиротворяющей ноткой.

Незаметно машет за спиной пальцами Ирине Васильевне.

Она бежит к стойке, вынимает заряженный шприц, прячет его в кулак.

- А это всё с Вами сейчас происходит, потому что Ваша опухоль давит на мозг и меняет Ваше поведение. Делает Вас агрессивным, дерзким, самонадеянным, несамокритичным. Это пройдет,- убедительно моргает он прокурору. - Как только Руслан Таирович еее извлечёт. А пока - отдохнем немного.

Ловко втыкает в его плечо иглу.

Павел Михайлович, удивлённо взглянув на шприц, чуть оседает в лапах Горыныча. Он отводит пациента в палату.

С любопытством разглядываю палату в открытую дверь.

Вполне себе ВИП! Шикарные шторы, плазма, цветы, озонатор...

Горыныч отламывает из роскошного букета, стоящего на тумбе цветочек и проходя мимо меня, вставляет мне в волосы.

- Не пугайтесь, Таечка, среди наших бывает.

Это так ми-и-ило… Что я расцветаю в улыбке. Вот… приятный дяденька, даром, что матом орёт на студентов и не возвышенно унижает.

- Спасибо!

Встречаюсь взглядом с Хасановым.

Выходя из старой операционной, отданной под обучение студентов, снимает испачканный в крови халат.

Ловит какого-то парня за локоть.

- Ещё раз встанешь без разрешения, я тебе седалищный нерв обратно перекушу.

- Ой... - смывается тот в палату.

- Почему у меня персонал за пациентами не следит?

Злой!

- Бардак устроили...

Заглядывает в сестринскую.

- Все чай попили?

Оттуда дружно вываливает стайка медсестер вперемешку со студентами.

Следом заглядывает в ординаторскую, выживая взглядом оттуда Ксению.

Останавливается передо мной.

Демонстративно смотрит на часы.

- Поехали.

- К Вам?

- Нет.

Замечаю, как Ксения незаметно возвращается в ординаторскую за его спиной.

- Тортик не забудьте! - иду одеваться.

- Да уж, не забуду. Жду в машине.

Куртка моя вышла из строя и нести ремонтировать замок пока некогда. Поэтому я сегодня в приличном виде - платье и пальто.

Надеваю ботильоны на каблуках, вздыхая, что сейчас выхвачу от Хасанова. Но другой подходящей обуви под этот лук у меня нет. Не в кроссовках же...

Поправляю прическу перед зеркалом, цветочек. Красота...

Сегодня, несмотря на недосып я какая-то... Сама себе нравлюсь!

А вот не буду убирать цветок. Шапку закидываю в сумочку. Щеки рдеют...

Замечаю в отражении, как ревниво смотрит на меня Ксения.

- И чем только ты его взяла?..

- Никого я не брала. Просто исполняю поручения.

- Исполнительная какая... - вспыхивают с угрозой ее глаза.

Игнорирую, тоже рассерженно прищуриваюсь.

- Только что, может, позвоночником... Пф! А в операционной, говорят, ты криворукая.

Цепляет... Потому что - правда.

- Почему он тебя не отстранил?

- Мой опыт - дело наживное. А твоя безалаберность - неискоренимое! - задираю подбородок.

И захватив сумку, смываюсь из ординаторской.

Ирина Васильевна немного мне посплетничала. Ксения, как оказалось, любимое и единственное чадо Ольги Палны, второго хирурга и заместителя Тираныча. Ольга Пална переводится в скором времени в другую клинику, на хорошую, но административную должность. А Ксению очень хочет пристроить к Хасанову на свое место. Но у той ни опыта, ни рвения, ни умения угождать барину.