Уныло закатываю глаза, представляя рядом с собой мамину копию. Да я удавлюсь! Уж лучше шлюхи.

- За что Вы меня так не любите, мама?

Ставлю чашку с глазуньей туда, где вчера приземлила свою аккуратную попку Зотова. И представляя, что чашка стоит между ее бедер, с энтузиазмом завтракаю. Пожалуй, джинсы в этой картинке лишние! Мысленно сношу их прочь.

Во-о-от... Теперь совсем хорошо. Такую женщину вполне можно терпеть на своей кухне. Интересно, какое она предпочитает белье? Кружева, атлас или хлопок?

Вполуха слушаю мамины мысли по поводу устройства моей личной жизни.

- Ульяна - очень приятная женщина. Не спесива, но горда. Тридцать четыре года. Ещё молода. Докторскую защитила. Замужем не была. Изящные черты лица... Тонкая талия. А уж какие возможности для тебя откроет ее отец! Ты будешь лучшим нейрохирургом страны.

А можно мне такую, чтобы также незамутненно как Зотова смотрела мне в глаза и трахалась со мной как голодная дикая кошка? Но только со мной! А утром, когда я ухожу на работу, чтобы она исчезала из этого мира как феномен. До тех пор, пока у меня не появится снова свободное время, чтобы уделить его ей? Чтобы не было претензий и обид... И других мужиков. И вертел бы я тогда - ее докторскую, неотягощенный браком анамнез и интеллигентные черты лица. И даже возможности ее папеньки.

- С Ульяной не стыдно появиться в обществе.

- В обществе моих пациентов? Или ты думаешь, я успеваю бывать ещё в каком-то?

- Я хочу пригласить их всей семьёй на ужин в субботу, - игнорируя сарказм продолжает мама.

- Я о-о-очень за них рад! - тоже игнорирую посыл. - Извини, спешу. Хорошего дня.

Ставлю чашку в посудомоечную машину.

Мама провожает.

- Так что на счёт субботы? Проиграешь с Карлом Ильичом в шахматы.

- У меня плановая операция, и суббота - это день, когда я лично занимаюсь Лерой.

- Ясно, - недовольно поджимает губы мама.

В трусах и маечке из комнаты выкатывается Лера.

- Оо... - с ужасом смотрит на бабушку. - Ты обещал, она будет только три раза в неделю!

Пожимаю плечами.

- Ты не усваиваешь программу.

- Немедленно оденься, Валерия. И не смей выходить из комнаты раздетой.

- Это не твой дом! - задирается Лера. - Здесь не твои правила!

- Ещё одно слово и твои плакаты со стены полетят в мусорное ведро вместе с твоими наушниками, которые разрушают твой мозг.

- Вы меня не любите! - начинает скандалить и реветь Лера. - Лучше бы я умерла в той аварии.

Так...

Обгоняю мать и разворачиваю кресло Леры в комнату. Завожу.

Закрываю дверь. Присаживаюсь перед ней.

- Ты капризная... ленивая... никчемная и жалкая бестолочь.

- Отдай меня тогда маме! - рыдает она.

- Если я отдам тебя маме, ты такой же и останешься. А мне не все равно, понимаешь?

- Ты меня не лю-ю-юби-и-ишь...

- Я отдаю тебе самое дорогое, что у меня есть - силы и время. Что по-твоему тогда любовь, если не это?

- Обнимать... - хлюпает носом. - Баловать!

- Обнимать? Хм... Может быть, но если я начну тебя обнимать, мне станет тебя жалко, и я позволю остаться тебе здесь, - хлопаю по ручке кресла. - Поэтому, пока не пойдешь, никаких объятий. Ты - пациент. А я - твой безжалостный врач-сволочь. Ты и без меня прекрасно справляешься с жалостью к себе.

- Но мне больно.

- Мне тоже, Лер. Быть может, гораздо больнее, чем тебе. Терпим. Всё! И не беси Нелли Марковну. Жалости в ней ещё гораздо меньше, чем во мне.

- Ненавижу её!

Лера ненавидит всех по нашей стороне.

- Я хочу пирожное. Пожалуйста!

- Я куплю в спортпите.

- Они невкусные...

- Тогда - нет.

Выхожу.

Отменяю утреннюю летучку. Сегодня у нас новый пациент. Сложный...

В пустой операционной я потрошу свежий мозг, раздобытый в морге. Готовлюсь к одной из операций.