- Ты далеко от университета живешь? Может, сначала забросишь меня, а потом поедешь по своим делам? – предпринимаю попытку избежать поездки к нему домой.

Демьян отрывает взгляд от дороги и переводит на меня. Опускает вниз по шее, а я чувствую, как у меня по груди скатывается капля воды. Чувствую это не по ощущению влажной дорожки на коже, а по тяжелому пристальному взгляду, прослеживающему ее ход. Машинально вытираю ладонью грудь и сглатываю. По нервным окончания электрический ток бежит, а пульс стучит так громко, что заглушает радио.

Кадык на крепкой шее дергается, и глаза Демьяна возвращаются к моему лицу.

- Далеко. Ты же не боишься оставаться со мной, Мариам?

- Нет конечно. Просто не хочу доставлять тебе неудобства.

- Ты не можешь доставить мне неудобства.

Остаток пути мы молчим. Демьян курит, а я стараюсь игнорировать его взгляды на себе. Горит то щека, то колено, даже губы. Хочется их облизать, чтобы снять это зудящее ощущение. А еще лучше скорее выбраться на улицу, под прохладный дождь. Становится душно и жарко.

Квартира Демьяна находится действительно далековато от университета. Мы паркуемся на подземной парковке и поднимаемся на лифте на верхний этаж.

- Чувствуй себя как дома, котенок!

Улыбнувшись, Демьян помогает мне снять плащ и отправляется по коридору в дальнюю комнату. Я, осторожно ступая по ламинату, прохожу в большую светлую гостиную – студию.

Здесь уютно, но немного холодно. Словно дома хозяин бывает редко.

 Не торопясь исследую стены, стол и поверхность камина. Стыдно признаваться даже себе, но это факт - я пытаюсь обнаружить вещи, которые бы намекали на присутствие в его доме женщины, но таковых нет. Квартира действительно кажется абсолютно мужской. Строгий дизайн, темные элементы декора. Я не должна бы радоваться его одиночеству, но противореча самой себе, испытываю именно эту эмоцию. Не из-за злорадства. Просто даже сейчас мне было бы сложно видеть его с женщиной.

Как бы порой мы ни старались скрыться от чувств, все равно в глубине души можем признаться только сами себе, что если они были по-настоящему сильными, никакое время не сможет их искоренить.

Зайдя за барную стойку, нахожу кофеварку и, сняв с подставки чашку, устанавливаю ее на поднос. Не могу начинать утро без кофе. Выбираю капучино, а потом проделываю все еще раз, чтобы заварить черный эспрессо для Демьяна. Надеюсь, его предпочтения не изменились.

Поставив чашку на стол, беру свою в руку и подхожу к панорамному окну. По стеклу остервенело стекают дождевые дорожки, в небе ярким всплеском взрывается молния, а после следует оглушительный раскат грома. Я вздрагиваю не в силах оторвать взгляда от черного неба. Зрелище жуткое, но завораживает своей опасностью.

На всякий случай отхожу от окна и подхожу к прозрачному стеллажу с разными фигурками. Внизу портсигар, а рядом бутылка дорогого виски. Чуть выше коллекционное издание «Темной башни». Поднимаю глаза на третью полку и замираю. На стекле в гордом одиночестве стоит позолоченный кубок с футбольным мячом, подаренный ему три года назад.

Сердце сжимается и глухо стучит в ушах, когда я протягиваю руку и снимаю его, чтобы перевернуть. Может, я ошибаюсь, и это не мой подарок. Мало ли сколько таких сувениров.

«Nihil sine labore» золотистым подтверждением выгравировано снизу.

Щемящее чувство восторга заполняет изнутри. Демьян до сих пор хранит мой подарок. Он не избавился от него, не оставил в доме матери. Очень хочется верить, что причина тому не желание просто заполнить полку первым попавшимся предметом.

Меня волной смывает в тот день, когда был отдан подарок. Сколько слез я тогда пролила, как ругала себя… и как потом сошла с ума в его объятиях, терзаемая жадными поцелуями. Настолько горячими, что я тогда впервые узнала это постыдное чувство возбуждения из-за мужчины. Острого, запретного, порабощающего.