Выходит из дому баба, из себя видная, на носу очки, в руках микрофон – всё при ней, спрашивает: «Ты по объявлению?» «Ага», – Иван отвечает. «Ну, проходи». «А где же старушка, которой помощник требуется?» – говорит Иван, оглядевшись. «Какая старушка? Там же ясно сказано – баба. Я и есть. У меня тут студия. Музыкузаписывающая и звукоизвлекающая. Ты, к примеру, на каком инструменте играешь?» «Во влип! – подумал Иван, – Ну, что ж, буду выкручиваться». «Я, – говорит, – на балалайке мастер играть. Знаете трио такое знаменитое – „Бал лаек“ называется? Я в нём играл. На бас-балалайке. Только у меня её сейчас с собой нету, она в ремонте, потому что я её случайно уронил со сцены. На голову директору клуба, в котором мы репетировали. На него сразу просветление нашло, и он в кришнаиты подался. Клуб в Храм Харирам переоборудовали, и нам репетировать негде стало, вот мы и разбрелись, кто куда… А, вообще-то, я думал, Вам работник нужен по хозяйству чего сделать – дров нарубить или воды принести».

«Дров, я вижу, ты уже успел много наломать, да и воду лить мастер. А теперь давай за дело принимайся – технику осваивай – бери тряпочку и протирай всё, что под руку попадёт». «Ладно,» – Иван говорит. Дня три он так всё протирал, проявил усердие, а после Яга видит – парень-то толковый, стала ему доверять более ответственную работу – за зельем в магазин бегать. Иван, конечно, не отказывался, но сам не пил ничего и не ел у Яги в доме, а выжидал. Вот как она наестся да напьётся, спать ляжет, так он гитару в руки берёт, инструмент постигает. Так помаленьку играть научился, думает: «Ну, денег тут, похоже, я не заработаю, зато буду теперь первый парень на деревне, не хуже любого гармониста, и Ларисе понравлюсь. А, вообще-то, хватит мне тут прохлаждаться, пора в путь отправляться». Во, как заговорил, прямо стихами, так ему на одном месте сидеть опротивело. Ну, и решил он на полуостров к Ларисе пешком топать (раз денег на билет не раздобыл). Написал Яге записку: «Так, мол, и так, ухожу по очень важному делу, ищите себе другого дурака», взял свой узелок, который он так и не развязывал с тех пор, как к Яге попал, вышел из дома, потом из города, и пошёл по направлению к лесу. Вошёл в лес, идёт по лесу… Идёт и курит свою любимую трубочку…

А Алёнка со своими домочадцами – жирафиком и муравейчиком – в это время пошли в тот лесок, по которому Иван шёл, прогуляться. Они любили гулять и болтать о всякой чепухе, каждый – о своей, причём одновременно. Главное, нужно было следить, чтобы муравейчик в ней не потерялся, он ведь такой маленький. Иногда его специально сажали на спину жирафику, чтобы он мог увидеть мир с высоты своего плёта. Полёт получался, когда муравейчик сваливался со спины жирафика и летел на траву. Бывало, что жирафик катал по лесу и Алёнку, не только муравейчика. А в этот раз он посадил себе на спину их обоих и не спеша прогуливался по тропинке, ведущей от их домика к земляничной полянке.

Вот на всю эту честную компанию и натолкнулся Иван, в задумчивости шедший в неизвестном ему направлении. То есть, он увидел только жирафика, так как остальные прятались за его длинной шеей.

Иван, конечно, обалдел, увидев в нашем обычном лесу настоящего жирафа. И глазам своим не поверил. Жирафик остановился и на Ивана смотрит, а Иван на жирафика. Долго так стояли. «Если Вы немой и разговаривать не умеете, – не утерпела тут Алёнка, – то хотя бы, напишите, кто Вы такой и что Вам нужно в нашем лесу». «Я неграмотный, – огрызнулся Иван, – и писать я не умею, только на машинке печатать. Одним пальцем». «Ой, правда? – обрадовался жирафик, – Вот здорово, а у нас как раз машинка есть, только она уже вся запылилась. Потому что на ней совершенно некому печатать, – посмотрел печально на свои копытца и добавил просто, – Пойдём к нам».