– Хватит, детство на этом закончилось.

И закончил его одним махом.

Сейчас с улыбкой вспоминаю все мои трепыхания. Я шел наперекор в любом вопросе, даже если согласен был, зубы показывал на каждое предложение. А потом… Раз и всё.

Это с молоком матери – семья святое. До тебя… как-то раз, и доходит.

Мой отец был прекрасным психологом, не обладая конкретным образованием в этой сфере, но умел так разложить действительность, что сам начинаешь в это верить.

До этого, именно отец сидел в кресле, я был больше на побегушках, сразу как поступил на первый курс. Говорят, что средние дети растут сами по себе, на старших возлагают ответственность, младших любят, а средние… просто есть. Они все не знали такого человека, как наш отец. Хотя да… с младшим не повезло, как был шалопаем, так и есть. Заниматься его воспитанием у меня нет ни сил, ни желания.

Женить бы его… Пусть угомонится и займётся тем, чем надо.

Женитьба… Легко и сложно. Семья – та самая база, которая тебя сдержит от всевозможной херни в жизни. И у нас ни так просто жениться. Ни, потому что есть какие-то табу или прочая романтизированная хренота. Нет.

Мы блять впитываем понятие о том какая должна быть жена с молоком матери. И пусть матери у меня практически не было, я её не помню живой, но я чётко знал какая мать должна быть у моих детей.

Жену не выбирают из-за принципа «люблю её» жена – это мать. Жена та женщина к которой хочется вернуться, которую приятно видеть рядом, слышать её голос, делить с ней дом, детей, радость и возможное горе. Поэтому проще выбрать «нашу» она сразу знает, что от неё ожидают. А мне хватило всего этого с лихвой. В своём доме не намерен бороться с самим собой. Дом не для этого.

Мы не вечны и не идеальны, к сожалению. И мне сносило крышу, сносило лихо. Теперь…

– Галиев на линии, очень просит разговор с вами, -звучит приятный голос секретарши.

Отрываю голову от бумаг и смотрю на девицу. Красивая девка, такую только трахать и трахать по кабинетам. Автоматически улыбаюсь ей, она глаза в пол, вроде как смутилась, но мне ли не знать, насколько там рот рабочий и смущение напускное. Глупая, думает, что получила билет золушки в сказку.

Она вдыхает глубже, взгляд бросает, тоже улыбается. Я знаю, как действую на баб. Это приятное проклятие. Пожалуй, только это. Ноги разлетаются только так. Легко, просто, предсказуемо.

– Соедини.

Кивает и выбегает, плотно закрыв за собой дверь дав мне возможность насладиться красивым видом на свою задницу.

Закуриваю. Галиев как в кассу звонит. Словно чувствует мои мысли.

Пара секунд и нас соединяют.

– Фархад, вот уж не думал, что задержишь меня на подлёте! – Шутит в своей манере.

– Дела, дела, – обтекаемо отвечаю и с кресла поднимаюсь, поясница в трусы катится, сколько бы не пахал в тренажерном зале, один хрен после офиса болит.

– Знаю, мой мальчик, знаю…

Морщусь. Его обращение бесит, на дыбы ставит, заткнуть хочу, но молчу. Чертовы требования, которые я сам себе навязал обязывают. Не могу отказаться, сам подписался, сам и тащу.

– Так я и звоню тебе дорогой, чтобы скрасить твои рабочие будни. Молодой и прыткий. Нужен буфер тебе, спокойный и ладный… дома. Всё, знаешь ли, тянет ближе к дому, когда тебя красавица ждёт. Так не будешь всё время в топку дел закидывать.

Хмыкаю.

Старый лис одну и туже песню поёт пару месяцев как… Так припёрло его, что не знает, как бы впихнуть.

– Конечно. Правда в ваших словах.

Он моего «вы» давно недостоин, но я упрямо соблюдаю условности, рано показывать истинное положение дел. К сожалению, рано.

– Дата, Фархад, мне нужна дата, – голос более жёстче, игры в доброго друга отца заканчиваются, – у вас там одни правила, у нас другие. Я не могу держать девку вечно! Это её оскорбляет в глазах людей! На семью нашу тень накидывает. Сам понимаешь.