Он кладет вилку в тарелку и откинувшись на спинку стула, закидывает ногу на ногу, локти упирает в подлокотники, а пальцы сцепляет в замок перед собой.

— И тебя там наверняка кто-то ждет — жена с детьми или любимая женщина? — стараюсь подавить неуверенные нотки в голосе. И надеюсь, что у меня получилось сказать это небрежно, будто меня это мало интересует.

— Нет, меня никто не ждет. У меня нет ни жены с детьми, ни любимой женщины, — вдруг поражает меня своим ответом Антон и, не скрывая раздражения в голосе, спрашивает: — Я так и не уловил связи: почему мы не можем снять маски?

Я какое-то время перевариваю его ответ. А моё подсознание ликует. Значит, у него нет ни жены с детьми, ни любой женщины? А затем я подозрительно сощуриваюсь. Ведь ни для кого не секрет: если мужчина после тридцати лет хотя бы раз не был женат, у него нет детей и любимой женщины, то либо он импотент — а этот вариант сразу же отметается, Антон совершенно не импотент, — либо у него не все в порядке с психикой.

— Ты никогда не был женат?

Антон с шумом выдыхает и какое-то время молча смотрит на меня. А затем начинает рассказывать:

— У меня была жена, но мы развелись два года назад. А расстались еще раньше, сразу после смерти моего отца. Я работал вместе с ним. И Анюта испугалась, что мне, а значит, и ей тоже грозит смертельная опасность, или та же опасность, что и Полине — жене моего отца. Ведь её обвинили в его смерти и осудили, хоть и условно, но всё же. Потому Аня и ушла. На развод же подала спустя три года, так как решила выйти замуж вновь. А детей мы с ней не успели завести, оба считали, что еще слишком молоды и надо пожить для себя.

И, не скрывая насмеши в голосе, Антом спрашивает меня:

— Теперь ты объяснишь мне, почему не хочешь снимать маску? Или допрос не закончился? Ты хочешь что-то еще выяснить обо мне?

Я уверена на сто процентов, что на его лице сейчас играет ироничная улыбка.

Я ошеломлена. Антон сейчас рассказал мне довольно личные вещи. И это… это так странно. Зачем он это сделал? Мог ведь просто ограничиться тем, что развелся. Однако он рассказал о большем. Обычно это люди делают не просто так. Да еще и имя своей жены называет так… интимно. «Анюта». Ладно имя мачехи. Возможно, он дружил с женой своего отца, это вполне нормально. Но вот имя своей бывшей жены, которая бросила его, потому что испугалась…

Я с шумом выдыхаю, стараясь отстраниться от эмоций, которые сейчас испытывает Антон. А то, что он их испытывает — это же дураку ясно. Его предали. Его очень жестоко предали. Когда ему было больно, ведь он потерял очень близкого человека; когда ему самому, возможно, грозила смертельная опасность, самый близкий человек уходит от него. Бросает одного с болью в душе и страхом за свое будущее. Да, он мужчина, а она всего лишь слабая женщина. Но все же… все же…

Зачем он мне это рассказал? Мы ведь знакомы всего два дня, и я для него всего лишь одна из тех женщин, которых мужчины заводят в командировках. Что это?

«Он всё еще любит её и до сих пор обижен, и наверняка мечтает, чтобы она вернулась, поэтому и не способен говорить о бывшей жене иначе», — приходит странная догадка.

Ведь я своего бывшего мужа мысленно не называю по имени уже почти пять лет, потому что примерно пять лет назад и поняла, что прекратила обижаться на него и любить его, благодаря нескольким сеансам с психологом, которая объясняла все эти мелкие нюансы и выверты человеческой психики. А Антон, то есть Мистер Икс, не прекращал. Он всё еще любит её.

— Могу задать еще один вопрос? — тихо спрашиваю я.

— Задавай, чего уж, — ухмыляется он, и я слышу гневные нотки в его голосе, вижу, как обе его ладони сжались в кулаки в бессильной ярости. Но затем, словно опомнившись, он разжал руки и расслабленно положил их на подлокотники. Неужели мои вопросы так сильно разозлили его?