Мужчина приятной наружности уходит. Я даже не пытаюсь намекнуть ему на помощь. Похититель же дает распоряжения по телефону, чтобы в кратчайшие сроки мазь была у него. Потом берет с тележки поднос с едой и ставит его рядом со мной на кровать.

— Надеюсь, поздний обед вам понравится. — Марат открывает крышку на блюде. — Мой шеф-повар родом из Италии, готовит отменно.

— Спасибо. — Сглатываю слюну, потому что только сейчас, смотря на аппетитную пасту с курицей, еще теплые булочки и салат, понимаю, насколько голодна.

— А это для Даши.

На втором блюде тарелка с картофельным пюре и котлетками, сок, фрукты.

— Мне нужно отойти. Надеюсь, ты не натворишь глупостей. Ты ведь уже убедилась, что я не какой-нибудь монстр, правда, Кристина?

Он пристально смотрит на меня, и я киваю в ответ, радуясь тому, что смогу остаться одна и обдумать сложившуюся ситуацию как следует. А возможно, даже выбраться отсюда. 

Марат быстро направляется к двери, а потом вдруг останавливается.

— Чуть не забыл, — усмехается он и идет обратно, к тумбочке, разделяющей наши кровати. И только сейчас я замечаю на ней стационарный телефон. — Это здесь лишнее. — Резкими движениями он вырывает провод из гнезда и забирает с собой телефон.

Я задыхаюсь от негодования и разочарования.

— Мне нужно позвонить родителям, они будут волноваться.

— Насчет этого можешь не переживать. Располагайтесь здесь, я скоро вернусь.

— Нам можно выйти во двор? — набираюсь наглости. 

— Нет. Ты на ногах не стоишь. Отдыхай, попрошу кого-нибудь принести пакетик со льдом. 

За Маратом захлопывается дверь, я слышу щелчок замка. Прекрасно, мы заперты.

— Тебе здесь нравится, солнышко?                    

— Да, — улыбается Даша, прыгая на мягкой кровати.

— Ну хоть кому-то нравится, — шепчу я, принимаясь за еду. 

Марат возвращается быстрее, чем я ожидала. С несколькими пакетами в руках, встревоженный и растрепанный. От него несет табаком, и я морщусь от этого едкого запаха. При его появлении Даша затихает и прячется мне за спину. Я с осуждением смотрю на мужчину, давая понять, что его действия испугали ребенка.

— Твоя одежда испачкалась, я принес новую.

Он протягивает мне один из бумажных пакетов, но я не дотрагиваюсь до него. Не собираюсь принимать эти подачки, которыми он пытается уладить конфликт, изображая заботу.

— Мне и так хорошо.

— Как хочешь. — Он бросает пакет на пол, из другого же достает нескольких кукол и баночку с мазью. — Даш, это тебе. — Обходит меня так, чтобы видеть малышку, и протягивает ей игрушку.

Я внимательно слежу за дочерью, за каждой ее реакцией. Сначала недоверие, испуг, потом она медленно отлипает от меня, переводит взгляд на куклу, и я замечаю, как загораются ее глаза. Еще бы, она ужасная любительница Барби.

— Нравится? — спрашивает Марат, но по его лицу невозможно ничего прочитать.

Чувствует он что-то к Дашеньке, которая, по его словам, может быть его дочерью, или нет?

Моя малышка отворачивается от него, прижимается ко мне. Стесняется. Мы с Маратом встречаемся взглядами. Он кажется разочарованным, я же пожимаю плечами.

— Не думал же ты, что после твоей выходки она с радостными воплями бросится тебе на шею? Ты для нее чужой человек, смирись с этим.                            

Он не отвечает. Оставляет на кровати подарок, а потом опускается передо мной на колени и прикасается к лодыжке. Его руки прохладные после улицы. Пальцы мягко проходятся по коже. Я зачарованно смотрю на то, как легкими движениями он втирает мазь, чувствую, как сердце бьется громко-громко, а в горле застревает ком. Мне хочется оттолкнуть его — наверное, это даже правильно, он ведь негативный персонаж истории моей жизни, — но вместо этого я чувствую, как мазь приятно холодит ногу, унося ноющую боль.