Никита присылает смайлик с пальцем вверх, и я прикрываю глаза, выдохнув. Раньше мы чатились часами, перебирая все смайлики и стикеры, засыпая друг друга романтичными гифками и признаниями. Сегодня я не смею даже мечтать, чтобы Никита написал «Люблю тебя». Впрочем, вряд ли мне это уже нужно. Отвыкла я от него. Испытываю к нему нежные чувства, но они ближе к тем, которые я испытываю к Богдану и Руслану. Я помню его поцелуи, ласки, тепло рук, шепот, запах. Я скучала по ним, сгорая от желания написать, позвонить. Я глотала слезы по ночам, перечеркивая прошлое. И видимо, выгорело. Осталось выжженное пятно и мелкий тлеющий уголек, из которого уже не раздуть пламя. Какой-то стоп-кран сработал. Теперь мне остается только надеяться, что Никита согласится быть мне лишь другом.

Я запоминаю время, прежде чем экран мобильника тухнет. В безотчетном трансе упаковываю себя в джинсы и свитер, говорю консультанту, что беру все выбранные платья, рассчитываюсь на кассе и, не глядя на Самира, покидаю магазин.

Только семьдесят две минуты спустя я оказываюсь дома. Няня, чувствуя себя неловко из-за нашего с Самиром молчания, сразу оставляет нас.

— Отнесу пакеты в твою комнату.

Отставив сумку, снимаю шубу и чувствую кипяток мужских рук на своих плечах. Вздрагиваю, затаив дыхание. Самир стягивает с меня рукава и убирает шубу в гардеробный шкаф.

— Спасибо, — произношу сдавленно.

Не отвечает. Безмолвно глазами сверлит мою спину.

Снимаю сапоги, надеваю домашние балетки и замечаю счастливую Ольгу, высунувшуюся в фойе. Я не стала бы так радоваться на ее месте, опоздав на работу. Но совсем не хочется сейчас устраивать ей выговор.

— Элла Валентиновна, у нас гости!

Раз говорит «у нас», значит, ей гость тоже мил. Нетрудно догадаться, кто соизволил навестить меня. Тот, кто пообещался еще вчера.

— Руслан! — Ольга готова в ладоши захлопать. Наверняка уже что-нибудь печет, намереваясь покорить его через вкуснятину.

Не представляю, что в голове этой девицы? На что она рассчитывает? Что Руслан женится на ней? Наивное дитя. У Руслана таких ухажерок десятки. Но он же не совсем дебил. Понимает, что о серьезности этих отношений и речи быть не может. Ни Богдан, ни отец не примут такой выбор. Вряд ли Руслан пожертвует семьей и наследством ради домработницы.

— Дай-ка угадаю, он в тренажерке? — предполагаю, зная его любимое место в доме.

Ольга кивает.

— Сообщу ему, что вы вернулись.

— Не надо. Занимайся своими делами.

Улыбка на ее лице меркнет. Я безжалостно лишила ее причины повертеться перед Русланом.

— И поправь униформу. У тебя верхние пуговицы расстегнулись, — указываю ей на оголившийся больше положенного бюст.

Совсем потеряв настроение, она застегивает пуговицы и скрывается за дверью кухни.

Самир так и стоит за моей спиной. Я делаю шаг вперед и чувствую, что он тоже сдвигается с места. Следует по пятам, не переставая взглядом жечь во мне дыру.

— Дома я в безопасности! — Не выдержав, оборачиваюсь и всплескиваю руками. — Можешь выпить чаю, отдохнуть. Не надо преследовать меня.

— Я обязан познакомиться с вашим гостем.

— Это Руслан. Мой племянник. Он не представляет для меня опасности.

Глаза Самира чуть сощуриваются. Читает меня. В душу лезет через прицельный зрительный контакт.

Ну ладно. Хочешь познакомиться? Сейчас познакомишься! А я полюбуюсь, как твои пятки сверкать будут, когда драпать из нашего дома будешь!

— Хорошо. Идем! — Снова беру курс к спортзалу, теперь ускорившись.

То, как Руслан колотит боксерский мешок, слышно даже в коридоре. Яростно, безжалостно, дико. Он не жалеет сил, когда тренируется. Всего себя отдает спорту, а за пределами зала вновь становится белым и пушистым сердцеедом. Посмотришь на этого зайку и не подумаешь, что полчаса назад он изуверски в клочья разодрал половину инвентаря.