– Это как? – чуть карандаш не выронила.

– Перемещаются души, Кир, – как идиотке пояснил Климов.

– Но вы же сами в другие миры… – начала было, но друг перебил:

– Мы не по делам отдела, милая. Нас никто не пропустит. И уж тем более никто не даст добро перетаскивать души без их ведома. Поэтому только экспериментальным путём, тенями. Как и что будет дальше – понятия не имею, потому что аналога этому мероприятию ещё не было!

– Нам бы не пришлось, если бы Инесса…

– Кир, ты опять упираешься. Она не могла. Никто не мог! Душа Руси нашего мира уже в другом теле. Инесса, баба вредная, но понять можно. Она ведь объяснила, что пробовали найти душу до её попадания в другой сосуд – не вышло, когда нашли… уже поздно было. А лишать малыша жизни, не будучи уверенными, что душа захочет вернуться в Руслана, а на это эксперты дали 0.001 процента от ста возможных, это преступление, которому нет оправдания, каким бы твой муж не был хорошим человеком при жизни.

– Да, да, – закусив губу, опять закивала, с горечью понимая, как они все правы и как слепо упряма я в своей эгоистичной жажде вернуть супруга любым путём.

– Если ты хоть на секунду сомневаешься…

– Нет! – категорично качнула головой. – Мы сделаем это!

***

– Кирюш, зайдём к нему?.. Я попрощаться хочу… – попросила, когда мы с Киром вышли из машины.

– Уверена? И так просидела рядом с ним…

– Кир, мы же не знаем, насколько уходим… – заканючила, но не на пустом месте.

– Ладно, идём, только быстро!

– Я просто посмотрю, что он в норме и мигом обратно. Ты со мной?

– За дверью постою, – хмуро бросил Кир, и за мной поплёлся к люку, который вёл на пятый уровень, в лечебницу.

Нас встретила полная тишина. А мне хотелось разораться и выгнать сотрудников из углов и кабинетов, чтобы немедленно начали шуршать над Русом.

Но никого не было. Во всех коридорах и лабораториях, мимо которых шли, стояла тишина.

Отсек, где лежал муж, освещался лишь неоновыми лампами под капсулой, в которой и плавало его тело, и компьютеризированными приборами со всеми показателями его жизнедеятельности.

Я привычным движением щёлкнула по выключателю, и медленно, одна за другой стали загораться люминесцентные лампы, пока не добрались до капсулы-аквариума с телом мужа.

 Таким его видеть не привыкла. И не привыкну!

Живым помню, любящим помню, голым в нашей постели – тоже. А тихим, истончившимся телом в питательной жиже, которое ни разу не дёрнулось в мою сторону – нет.

Руслан всё ещё был в синяках, царапины только начали затягиваться. Гораздо быстрее, чем было бы будь он жив, но всё-таки чертовски медленно для меня. Я, спустя пару дней, уже бы бегала, потому так сильно хотелось поделиться с мужем хоть частичкой своей силы.

 Приблизилась к аквариуму и прижалась лбом к стеклу. Руки и ноги Руса парили в жидкости, как в невесомости, трубки опутывали неземным чудищем. Было бы проще, если бы он лежал в обычной палате, обычной больницы?

Да…

Потому что никогда и никого я в таком состоянии не видела раньше, до Руслана. Это выглядело страшнее смерти – незнакомо и чуждо. А Кир говорил, что частенько ребят после операции видел в “оздоровительных ванночках”, и ему будто не страшно было.

– Русь, привет… – слабо начала я, но как всегда, в надежде на ответ. – Я сегодня тебя пойду спасать…  – обеими ладонями и лбом уткнулась в крышку капсулы. – Исправлю всё, что натворила, – пальчиком поковыряла невидимое пятнышко на прозрачной поверхности, к которой продолжала липнуть. – Надеюсь, что ты меня дождёшься. А потом когда вернусь… всё тебе расскажу, как есть. Ты больше никогда не услышишь моих оправданий, никогда не заподозришь ни в чём из-за странных звонков. Не приревнуешь к Киру, хоть ты всё это и несерьёзно делал… Я знаю, ты у меня золото… А ещё я разрешу завести собаку и назвать её Людой, тебе ведь этого так хотелось, – умолкла на миг, словно глупая шутка могла совершить невозможное, но он не ответил… Как не делал этого все эти недели.