– Какого хрена?..  – изумилась я, высовывая голову из окна.

– Да то же самое, что у нас на полигоне. Банальная защита.

 Мы продолжили углубляться в лес, пока прямо перед нами на “тротуаре”, если можно представить его в такой местности, не возникла старушка. Очевидно, та самая Марь Иванна.

Я откинулась на спинку сиденья, будто только встречи с этой женщиной и ждала. И такая усталость накатила, хоть вой…

– Кир?  – взволнованно позвал меня Кирилл.

– Ага,  – выдохнула я и… опустошённо закрыла глаза.

– Да спит она!  – ворчал надо мной старушечий голос, но как-то глухо.  – Ну ты сам подумай, барбос, вы тут в чужих телах, да нелегально! Вам силы где брать? Ась? – кряхтела совсем рядом и словно назойливая муха, я даже попыталась отмахнуться, но к ужасу поняла, что не могу… и даже мысли стали вязкими и тягучими. – Вот тебе и ась! – продолжала бабка. – Клади на лавку!.. Да куда ты понёс?! Это я так, для красного словца, вон койка нормальная! – чертыхнулась негодующе. – Ты это, сам-то присядь! – пауза. – Легче дышится? – почти с участием. –  Ага! Ну у меня ж тут лаундж-зона, полный чил! – самодовольно покрехтела, повергнув в шок такими словечками из бабуленного рта. – Хех! МолодЕж! – хмыкнула. – Эт я блогеров смотрю, ага. Ну не всех, конечно, – бурухтела под нос, – что уж там, но да-а-а. Эт, я в эпоху битников… Ой, чего завалился-то? – в голосе мелькнули нотки удивления, но без грамма сочувствия. – Выглядишь львом, а на деле котёнок! – досадовала насмешливо. – Подъём! – брякнула так, что даже я хотела тотчас выполнить приказ, да только тело всё ещё меня не слушалось – будто песком было набито до веса неподъёмного.

– Уууу, вы прям мальки ребята… Так! – голос стал истончаться. – А ну-ка, потаскай её ещё малёх, – теперь совсем стих, исчез и наступила глубокая тишина. Такая вязкая, будто я очутилась в капсуле-чистого мрака. Не живительного, но и не губительного. Пока сон  не стал каким-то слишком реалистичным и ярким. Настолько настоящим, что почувствовала… что не одна. Горячее дыхание на моём лице, чуть шероховатые руки на моих бёдрах и вкус до боли знакомый… родной, от которого я пьянела.

– Рус? – распахнула глаза.

Я стояла, прижавшись спиной к деревянной стене, и тяжело возбужденно дышала. В полном одиночестве, в помещении больше всего напоминающем… баню?!

С недоумение обвела помещение взглядом. Как есть баня со скамейками на возвышение, только без утвари для парилки.

Отлепилась от стены, но меня пошатнуло от слабости в теле и чтобы не упасть, упёрлась в неё рукой, запоздало увидев возле ладони зеркало: запотевшее, на котором выведено:

«Выходи, когда будешь готова!»

Чёрт! Где я и что происходит?

Словно пьяная или укаченная наркотиками качалась, глаза слипались… и почему меня не покидало ощущение, что Рус где-то тут? Потому и выходить не спешила – не хотела. Мне казалось, что чувствую его…

– Рус?  – позвала, как делала это много раз. Тело напряглось в мучительном ожидании прикосновения знакомых рук, но брошенное слово растворилось в висящей тишина и меня окатило прохладой.

– Рус? – не сдавалась я. – Рус… – в отчаянии закрыла глаза.

И впервые за столько дней услышала:

– Кир? – едва слышный шелест, почти как слабы порыв воздуха, прощекотавшего ухо. Такой тихий, что я страшилась открыть глаза и испугать грезу.

– Руслан?..  – мой голос дрогнул, тело покрылось холодным потом, что в купе с горячим воздухом было чертовски приятно.

Вздрогнула, ощутив на животе его руки. Тёплые пальцы по очереди давили на кожу, будто перебирали клавишные, но мои мышцы пресса. Играли, нет-нет, подбираясь к границам неприличного, чувствительного, порой – смело, дерзко, волнительно.