– Прости, но я журналист, мне нравится играть со словами, – не унимался Арсен. – Мне интересно, почему же последняя буква протяжная. А она ведь гласная, значит, женская?

– Последняя буква – это дочь. Мать – У. Сын – Р. Дочь – У. Все понятно. Дочке сына позволяется многое. И она не добытчица. Она – разделитель добычи.

– Разделитель добычи?

– Да. Вся добыча ради нее. Это продолжение материнского рода, выживатель народа.

– Что значит выживатель народа?

– Народы чаще всего выживают благодаря женщине, которая носит в чреве последнего из рода. Поэтому их и называют «выживатель» народа.

– Впервые слышу это слово, – недоуменно промолвил Арсен.

– И вообще, не думай об этом, – с силой нажал на газ мотоциклист. – Наша роль одна – приносить добычу. А остальное – от Всевышнего.

А Арсен вспомнил, что есть языки, где почти нет гласных. Или были. Что-то такое они проходили во время академической учебы. А может, это были первые языки, где роль женщины и гласных была незначительна?

Хотя, как может быть женщина не важной в обществе, ведь даже в этом возгласе она стоит первой – дающей жизнь.

А между тем на улицах появились школьники.

Возвращаясь со школы, они радовались так искренне, как могут только дети – по-настоящему. И даже насупленные школьницы, вечно недовольные своими одноклассниками, в душе ликовали, что наконец-то закончилась рутина и можно скинуть надоевшую форму и предаться своим делам.

Мальчишки, побросав ранцы на землю, кидали друг в друга камешки, раззадоривали девочек, дергая их за волосы. Девочки отбивались, сердито отчитывая пацанов, убегали, но не так далеко, чтобы подразнить, в свою очередь, одноклассников.

Арсен всегда был щепетилен и досконально изучал то, что было интересно, и в то же время – загадочно. Была в этом поселении некая тайна, которую он, столичный журналист, никак не мог разгадать. Мистика в этих отточенных, словно ритуалы, сменах фаз, эмоций, в некоем сакральном круговороте промежутков времени, словно управляемых неким невидимым кукловодом. И этот кукловод, возможно, заправляет и морем, по расписанию планируя приливы и отливы.

Арсен опять попытался в уме построить график жизни поселка.

Ведь он забыл самое главное – Женщины.

После рыбаков, отплывающих в море, животных, выходящих на выпас, детей, идущих в школу, на улицах появлялись женщины – настоящие хранительницы очага. Не торопясь, начинали подметать вениками рядом с домом. Потом они беседовали друг с другом, обмениваясь новостями, ходили за продуктами и буквально через час исчезали в своих домах.

Весь их день был посвящен подготовке вечерней трапезы, когда вся семья собиралась вокруг стола. Это самый важный эпизод, ради чего и происходит вся эта дневная суета.

– Мы называем этот ужин «Еда Вступления», – сказал мотоциклист.– Мы вступаем в лоно семьи и восстанавливаем утраченные днем семейные связи.

Черт те что! Ужин Вступления! Это надо же придумать: вступления, почему не выступления или даже исступления? Любят эти рыбаки напускать тумана.

– Приехали, – прервал его размышления мотоциклист, тормозя возле односкатного, небольшого, но аккуратного дома, огороженного изгородью из кустарника.

Он пошел к дому и, открыв дверь, крикнул в проем:

– Эй, жена. У нас гость. Накрой стол, – и, повернувшись к Арсену, крикнул. – Чего ты сидишь? Слезай. Сегодня мой дом – твой дом.

Арсен послушно прошел за ним. Неказистый внешне, внутри дом оказался просторным. За коридором следовала большая гостиная, из которой выходили три двери в другие комнаты. В центре гостиной стоял низенький деревянный стол, возле которого были сложены в стопку шерстяные одеяла.