Неудачница!

Только он очень горячий…

И руки у него есть… Вон нагло опускаются на мою спину.

Распахиваю шире глаза, поднимаю взгляд вверх и тут же поджимаю от злости губы, встречаясь с тёмными, будто угольки, глазами Спартака.

Глава 11

– Пришла, – довольно улыбается, явно мысленно записывая этот пунктик себе как победу.

– Не из-за тебя, не обольщайся, – отмахиваюсь. И немного вру: – Я здесь со своим парнем. И если он увидит нас вместе… Он тебя изобьёт. Отдавай ключи, и я пойду.

Тихий смешок раздражает. Я что-то смешное сказала?

– Хочу на это посмотреть, – самоуверенно бросает. И осматривается по сторонам, разыскивая кого-то. – Где твой парень?

А он наглый. И явно уверен в себе, гад.

– Отошёл за водой, – цежу сквозь зубы. – И он вот-вот подойдёт. Увидит нас вместе и…

Давление его рук на талии становится сильнее. Зря я надела этот кроп-топ. Он закрывает руки, декольте, но оставляет обнажённой спину, талию, которой он касается холодными ладонями. Мурашки бегут по всему телу, поднимая волоски на затылке.

– Мне интересно посмотреть, что сделает твой герой против меня и моих парней, – наклоняется, останавливаясь в нескольких миллиметрах от моего лица. Притягивает к себе, из-за чего выгибаюсь в спине.

– А слабо один на один? – дерзко выпаливаю. – Или четверо на одного для вас – норма? Неудачники и…

Я не договариваю.

Парень делает рывок вперёд. Врезается в мои губы, снова похищая поцелуй. Он делает это так быстро и внезапно, что я ничего не успеваю понять. Страстно, жёстко, по-взрослому… Проникает языком в рот, будоража и вызывая внутри странное чувство наслаждения, стремительно летящее в низ живота.

Тогда, в зале, я чувствовала то же самое. И меня это бесит! Нереально бесит!

Пытаюсь оторваться, бью его по плечам.

Мне не нравится! Абсолютно!

Не так целуются! Ростик по-другому это делает… Более влажно, медленно, как французский поцелуй.

А здесь… Другой коктейль. И от него я не пьянею.

Кусаю его за губу, разрывая поцелуй.

И отшатываюсь, будто на меня летит метеорит. И всё это зря, ведь он и так меня настигнет.

И оказываюсь права. Руки его по-прежнему держат в тисках.

– Ты! Подонок! Урод! Ты что, не понимаешь? – тяжело дышу и снова бью его по широким и мускулистым плечам. Они у него нереальные. Он, случайно, не пловец? – У меня есть парень! Моральная ты скотина!

Внезапно его пальцы смыкаются на моих щеках. Так грубо и больно, что я замираю. Пугаюсь, вглядываюсь в суровое лицо, карие, леденящие душу глаза.

– Следи за словами, – вдруг зло выпаливает. От того игривого парня не осталось ни следа. – Иначе мне придётся поставить тебя здесь на колени и занять твой рот членом.

Холодный баритон парализует ноги. Как и вульгарно брошенные слова.

З-занять рот ч-членом?

– Но это же правда, – шепчу в ужасе, невольно воспроизводя это в голове. Но почему-то не в оживлённом парке. А где-то в тёмной комнате, наедине. Он стоит в полный рост, держит меня за волосы. Приказывает сесть. И я сажусь. Расстёгиваю молнию. Выпускаю член из трусов, а потом подаюсь вперёд, и…

Дура! Больная! О чём ты думаешь?

Совсем с ума сошла?!

– Не хочешь слушать – отдай ключи, – шепчу, чувствуя омерзение к самой себе.

Я не Ростика представила. А Спартака.

– Я передумал, – грубо отпускает меня. Только сейчас понимаю, как болят челюсти. Машинально тянусь к ней пальцами, но одёргиваю их, не показывая слабости. И того, что мне больно. – Пусть твой парень придёт под мост. Вон тот, – указывает в сторону, за оживлённую толпу.

Я чисто машинально смотрю туда. Не длинный мост, украшенный фонарями в честь праздника. Под ним простирается речка с небольшими берегами. И как назло – там ничуть не людно.