Знал Шумской, отчего проглянуло, но думать себе запретил, и знал, что более мыслями своими к рыжей он не обратится.

А ведь ошибся боярин, ох, ошибся… Вечерним привалом, крайним перед Берестовым, уселись вечерять. Солнце только заваливалось, а потому света было в достатке. Андрей присел у телеги обозной, оперся спиной и глаза прикрыл. Через мгновение по доспешному плечу чиркануло что-то, прошлось, будто горохом просыпало. Андрей вскинулся, огляделся и….

Прямо на земле, рядом с ним лежали бусы девичьи серо-зеленого камня, видать из распоротого мешка с пограбленым выскользнули. Вот только пальцем шевельни, и в руке окажутся. Шумской вздрогнул, понял – вот он тот цвет ясный, будто в осеннюю реку весенний листок кинули. Сердце грохнуло о ребра, загорячело, и не понятно – с горя или с радости.

Шумской бусы взял и без раздумий спрятал в свой подсумок. Поднял глаза к вечернему небу и вздохнул глубоко, только сейчас осознав, что будто жил до сего времени в полдыха, смотрел в полглаза, слушал в полуха. А жизнь-то вот она, раскрылась, развернулась и осыпала Андрея яркими всполохами, вернула радость в пустую душу, зауютила бытие.  

От автора:

«Пташку выпустил» – Не так давно смотрела передачу, наткнувшись случайно на беседу журналиста и служащего православной церкви, и вот, что узнала – на Руси люди покупали птичек в клетках не только для того, чтобы слушать как они щебечут, не для забавы, а чтобы выпускать их. Священник высказал интересную мысль – вольных людей на Руси почти не было, и вот так, отпуская птиц, сами будто становились свободными. Я не уверена, что это правда, но мысль светлая и добрая. Хочу в это верить!

Крупчатый хлеб – белый хлеб из хорошо обработанной пшеничной муки. Пекли в богатых домах.

6. Глава 6

- Арина, помни себя. Держись уважительно, но достоинства не теряй. Ты хоть и простая славница, а все ж опричь боярской семьи. Ближница, – боярыня Ксения сидела на крылечке своей хоромины и давала урок Машке и Аришке.

- Матушка-боярыня, а ты сулилась рассказать, как ближников выбирать, – Аринке урок нравился.

Ксения говорила кратко, без нравоучений лишних.

- Быстрая какая. Ты сначала приглядись к людям, изучи повадку, пойми, который тебе надобен. Вот Маше нужна пожившая женщина, что в хозяйстве толковая. Она и будет докладывать обо всем и распоряжения боярышни передавать всем другим. Хозяйка дома, что верхушка пирога именинного. По ней судят, а вот, что она под собой прячет – то ее дело. Уразумели?

Девушки послушно кивнули, только навеси звякнули: у Маши большие, золотые, а у Аришки серебряные невелички.

- Мама, а вот ежели та моя помощница станет в обход меня распоряжаться, а?

- А тебе глаза на что и уши? Ты все должна примечать и все знать. А потому, долг твой хозяйский  понимать, как хозяйство устроено. Сколь у тебя холопов, сколь наймитов, где они живут, как живут. И сколь надобно запасов, чтобы их прокормить. Утресь встала и пошла оглядывать двор. Везде загляни, все рассмотри, да нужниками не гнушайся. Чисто ли отхожее место, не будет ли болезни нутряной. Ты – голова, а прислужники – руки твои, плечи и ноги.

- Мам, так пока всем объяснишь, что и как работать, проще самой сделать? – Машка уныло смотрела на мать.

- Не сумеешь приказывать? грош те цена, боярышня. Работают холопы, а ты указываешь. И наперед гляди, думай, как твой указ повернется, не навредит ли.

- Матушка-боярыня, эдак писарь нужен, чтоб ходил все время за тобой и записывал, что ты увидела и какой кому приказ отдала? – Аринка слегка очумела, слушая Ксению и понимая, боярской жене нелегко вовсе и долг велик.