Сейчас можно задать вопрос: а для чего кому-то снова читать публикации 1987 года?.. Ведь нет уже и тех людей, и тех описываемых обстоятельств?.. В ответ можно сказать: иных уж нет, но методы развала уголовных дел, сведения их «на мягкую посадку», увода от ответственности определенных фигур – нынче те же самые… Как и методы противодействия этому гласностью в СМИ. Только давно не вижу, чтобы какая-то смелая газета по-бульдожьи вцепилась в мафию и грызла ее, – так, читаешь какие-то разовые наскоки, без анализа, четкого отслеживания каждого телодвижения оппонента… В этом смысле я бы посчитал те старые публикации 1987—1988 годов методичкой для студентов-юристов или для журналистов – расследователей по призванию (на Западе таких зовут «разгребателями грязи»). Последним надо учиться: отстаиванию позиций, анализу скрытых пружин, если хотите – то и мастерству личного сыска.
И последнее: не за деньги и не для карьеры писали мы в те годы статьи. «Ради справедливости и только», как пел Высоцкий! Не знаю, что там будет на Страшном Суде в небесах, но, может быть, мне что-то зачтется за веру в справедливость в тех судебных заметках, которые я предлагаю вашему вниманию.
Автор судебного цикла.
«ХОТЯ ПРОЦЕСС И НЕ ОКОНЧЕН…»
Записки из зала суда
ДЕЛО БЫЛО НЕОБЫЧНЫМ – НА СКАМЬЕ ПОДСУДИМЫХ СИДЕЛИ ЛЮДИ САМОЙ ГУМАННОЙ ПРОФЕССИИ – МЕДИКИ. КТО-ТО САМ БЫЛ НАРКОМАНОМ, КТО-ТО ПОХИЩАЛ НАРКОТИКИ, ПРОПИСАННЫЕ БОЛЬНЫМ. СУДУ ПРЕДСТОЯЛО ВЫЯСНИТЬ ИСТИНУ…
1. Слухи
К вечеру позвонила взволнованная знакомая:
– Слыхал, что судили наркоманов из шестой больницы?.. Весь город говорит, что их там целая банда была и возглавлял ее профессорский сынок! Говорят, они специально делали так, чтобы у больных раны гноились…
– Зачем? – ужаснулся я.
– Чтобы побольше наркотиков выписывать на лечение, а затем воровать…
Я повесил трубку и долго не мог успокоиться. Еще утром в качестве корреспондента я сидел на этом уголовном процессе, но никак не ожидал такой уродливой интерпретации событий… Впрочем, ее можно было и предвидеть при целом вихре роящихся по городу слухов и почти полном отсутствии достоверной информации. Я вспомнил, как еще в самом начале – когда процесс только начинался, упорно ползли шепотки и разговоры, что-де он какой-то особый и закрытый, не для всех, а уж из шестой больницы якобы на него вообще запретили приходить…
Не поверив, я позвонил тогда в канцелярию народного суда Октябрьского района:
– Это из редакции. Скажите, когда будет рассматриваться дело медработников…
– А вам это зачем? – с подозрением спросили на другом конце провода.
– Девушка, вы, видимо, не поняли! – сказал я, напрягая все твердые нотки голоса. – Я – корреспондент газеты и хочу знать, когда начнется суд!
– Завтра в десять утра, – с неохотой сообщила несговорчивая девушка. – Дело ведет председатель суда Юдин…
– А почему не сказали сразу? Разве процесс закрытый?
– Да вроде… – неуверенно сказала моя абонентка и повесила трубку.
На следующий день в десять утра я уже был в Октябрьском народном суде. С первого же взгляда было видно, что вокруг дела ажиотаж. У нужных дверей – давка, милиция не пускает народ. Показывая редакционное удостоверение, я еле протиснулся сквозь толпу и попросил разрешения подойти к судье Юдину. Весь судебный консилиум уже был в сборе. Ждали опаздывавший конвой с подсудимыми.
– Корреспонденту можно на суде присутствовать? – спросил я у председателя суда В. П. Юдина, сидевшего за столом в окружении своих заседателей.
– Ну конечно, можно. Здесь уже сидит один…
За соседним столом маячило знакомое лицо коллеги из «Советской Башкирии». Я пристроился на стуле рядом с человеком в прокурорской форме и достал блокнот: