Я слышу Ник Ричмонд

От автора

Уважаемый читатель! Сюжет этой книги рождëн целостным. Это единая идея, которая, я верю, не принадлежит мне. Откуда приходит идея? Мы не знаем. Этот момент неуловим. Это фазовый переход сознания от жизни без идеи к жизни с ней. И это невидимая черта, которая разделяет нас с Тобой, читатель. Я приглашаю Тебя на мою сторону. Почему?

Каждый вечер я возвращаюсь к работе над этой книгой. Моя работа состоит не в том, чтобы собирать картину из кусочков, ведь, даже не закрывая глаза, я вижу то, что видят герои этой истории. Я чувствую то, что чувствуют они. И эти чувства переполняют меня. С каждым днëм они становятся явственнее и сильнее. И если наша Вселенная действительно бесконечна – тогда из математики вероятностей я знаю, что где-то там, на расстоянии десяти в безумной степени световых лет, всë это действительно происходит прямо сейчас.

Моя работа состоит в том, чтобы разделить картину, которую я вижу так ясно и полно, на кусочки, на главы и предложения, но при этом суметь передать еë Тебе в целости. Так почему я это делаю? Потому что мне одиноко на той стороне? Нет. Здесь невероятно красиво. Может, потому что эти чувства – тяжëлая ноша для одного? Нет… Они окрыляют.

Ничто не происходит по одной причине – реки впадают в моря, компас указывает на север, Ты оказываешься на этой странице: всë приводит ко всему, всë воткано самой своей сутью в ткань Мироздания, в его законы. Именно так оно говорит с нами, когда необъемлемые разумом вселенские вихри, сходясь в одной точке, вкладывают крупицу Истины в Твои ладони. И именно поэтому я думаю, что Тебе нужно услышать эту историю.

Обе.

«На самом деле, существуют три мира. И все они отдельны друг от друга. Есть платоновский мир, есть физический мир, и есть ещë ментальный мир – мир нашего сознательного восприятия. Взаимосвязи между этими тремя мирами таинственны».

Роджер Пенроуз

«Он видит сон, и его сон – это я. Когда он проснётся, меня не станет».

Карл Юнг

Тем, кто уходит

– Журнал экспедиции Адиль-3. Астероид SV-1.27. Запись 157581. Шаг прецессии в ожидаемом диапазоне. Угловая скорость сохранена. Скорость вращения, по сравнению с прошлым измерением… без динамики. Аномалия себя не проявляет.

Старик отодвинулся в кресле на скрипнувших шариковых опорах от узкого металлического стола-тумбы, при этом больно задев ногой угол стоящего на полу контейнера. Поморщившись, он потëр ушибленное место и взглянул в небольшое вытянутое окно, завешенное плотной тканью так, чтобы оставалась лишь небольшая щель.

– Доброе утро, Адиль, – произнëс женский голос.

– Галена сегодня тихая, – ответил он скорее собственным мыслям и отдëрнул штору. Почти весь открывшийся его взгляду небосвод занимала поверхность нависшей над астероидом планеты, тускло освещëнная с одной стороны и угольно-чëрная с другой. Первую покрывали гигантские атмосферные вихри, мерно вращавшие белые массы паровых облаков, а на второй мерцали редкие вулканические очаги, тускневшие по мере удаления от линии терминатора. Свободная же часть неба была густо усыпана звëздами. Адиль с усилием встал, опëршись на край стола морщинистой ладонью, под которой беззвучно, но ощутимо хрустнул слой песчаной пыли.

– Тебе следует принять препараты.

Обведя взглядом комнату, старик увидел крохотную миску с несколькими пилюлями на прикроватной тумбе. Парой шагов он пересëк всë помещение, чуть подволокнув ушибленную ногу, и опрокинул приготовленные капсулы в сухое горло, с усилием протолкнув их внутрь. Затем он нагнулся, придерживая рукой поясницу, поднял с пола упавший угол одеяла, отряхнул его от пыли и бросил на низенькую кровать, с виду будто сбитую из нескольких железных ящиков.

Тонкий жестяной пол, покрытие которого было набрано из разной формы пластин, несмотря на уплотнитель, немного прогибался под ногами при каждом шаге и давал гулкий отзвук, особенно в длинном коридоре. Здесь вдоль сплошной внешней стены, не разделëнной проëмами дверей, тянулись стеллажи с растениями, торчащие зелëные стебли которых Адиль постоянно задевал плечом, проходя мимо. Пространства между горшков были уставлены разного размера баночками и пузырьками – в основном пустыми. На нижних же полках располагались аквариумы с мутной водой. Каждый из них накрывала толстая крышка со встроенными вентиляторами и подсветкой. Всë это издавало едва слышное дребезжащее шипение, сквозь которое старик вдруг различил тонкий глухой свист. Он встал на месте и настороженно прислушался, силясь определить, с какой стороны идëт звук. Наконец он заметил блеснувшую на потолке точку, поднял вверх слегка дрожащую руку и прикрыл найденное место пальцем. Свист тут же прекратился.

– Надо будет залатать, – произнëс он. – После завтрака.

Дверь в кухню легко отодвинулась, тихо пшикнув при выравнивании давления. Адиль вздрогнул всем телом и поëжился, войдя внутрь, а из его рта вырвалась тонкая струйка пара. По всему полу тесного помещения были не слишком аккуратно расставлены транспортировочные контейнеры. Вскрытая крышка одного из них стояла рядом, прислонëнная к стенке кухонного шкафа. Старик привычным движением вытащил из короба маленький запечатанный пакетик, надорвал его с угла и высыпал серый порошок на тарелку. Он протянул руку к прорезиненной кнопке на стене и активировал гидрататор – кучка порошка тут же стала набухать, через несколько секунд превратившись в мягкий брикет тëмно-коричневого цвета, почти сразу развалившийся под своим весом, испустив облачко пара.

Адиль взял тарелку и протиснулся с ней между коробок в дальний угол кухни, где возле откидного столика под окном стоял вертящийся стул на одной ножке. Поставив блюдо на холодную металлическую поверхность стола, старик внимательно осмотрел пространство снаружи через пыльное окно и медленно, сделав паузу, будто прицеливаясь, опустился на стул. Он взял одну из лежавших на столе ложек, выбрав ту, что оказалась чище других, закинул ноги на стоявшую рядом коробку и стал быстро жевать, наблюдая при этом за поднимавшейся над горизонтом планетой. На самом деле, это астероид вращался вокруг своей оси, и так быстро, что движение Галены по небосклону было легко заметно глазу наблюдателя, которому после еë прохода открывалось яркое звëздное полотно: в этой планетной системе не было своей звезды, поэтому свет чужих доходил сюда, не тускнея. Меркли они лишь там, где на их фоне выплывала из-за горизонта туманность Большой медведь – водородное облако, оставшееся на месте взрыва звезды-хозяйки, раскидавшего планеты, которые стали теперь удаляться от центра своих орбит, но ещë не успели разлететься в открытый космос.

Старик вдруг почувствовал боль в одном из зубов и зажмурился.

– Должно быть, это такая вкуснотища… – вновь прозвучал женский голос. – Я тебе даже немножко завидую. Пожалуйста, опиши… Что ты чувствуешь?

Адиль дождался, пока боль немного отступит, и продолжил жевать, глядя в окно. На миг ему показалось, будто он сейчас в рубке космического корабля, облетающего планету. Секунду спустя он ответил:

– Ничего.

В установившейся тишине стало понемногу светать. Когда Адиль вернулся в коридор, кухню уже залило светом, который, впрочем, вовсе не согревал – просто тень Галены постепенно сошла, открыв астероид более яркой стороне галактики. Оттолкнувшись ногой от основания дверного проëма, Адиль сделал несколько длинных шагов вдоль стеллажа с растениями и оказался под обнаруженным им прежде отверстием в обшивке станции. Металл потолка в этом месте был немного вмят внутрь, на сгибе одного из изломов и образовалась почти незаметная протëртая трещина. Вытянувшись вверх, старик воздел к потолку свои руки, в одной из которых он держал вырезанную квадратом серую наклейку, размером чуть больше самой пробоины. Он прижал еë к металлической поверхности и аккуратно разгладил пальцами малейшие складки. Материал заплатки надëжно прилип к металлу, а несколько секунд спустя стал пузыриться, набухать и оплавляться по краям. Вскоре процесс прекратился, место ремонта вновь разгладилось и стало почти неотличимо от окружающего полотна обшивки.

Сноп разноцветных лучей проникал в комнату через расшторенное окно и собирался на полу в причудливую мозаику. Лучи то и дело менялись местами, переливаясь и мерцая. Адиль стоял рядом, не обращая на них внимания и сосредоточенно махая руками то вверх, то в стороны. С присвистом выдыхая воздух, он стал шагать на месте, высоко поднимая колени. В окружающей тишине, перебиваемой лишь звоном в ушах, не только собственное дыхание казалось ему слишком громким, но даже звук, с которым кровь вязко струилась по венам на его шее. Пересохшим горлом стало больно сглатывать отсутствующую слюну. Наконец, когда нараставшая боль в боку стала нестерпимой, он остановился и пригнулся, упëршись ладонями в колени и восстанавливая дыхание.

– Как самочувствие? – спросил женский голос.

– Чувствую себя… живым, – через паузу ответил старик. – И мне это не нравится.

– Прошу тебя… – прозвучало взволнованно. – Живи! Ты ведь… Должен.

Решительно и долго выдохнув, Адиль вернулся к упражнению и ответил:

– Не бойся, Наджем. Я тебе обещаю.

– Ну как ты можешь обещать?

– Я знаю.

– Даже я не так уверена в нашем успехе, как ты. Почему?