Я со стоном уронила голову на руки. Везде засада…

Утром в субботу, я как раз готовила для Анечки кашу, кто-то позвонил в домофон. И это не могла быть мама, хоть она и должна была как раз вернуться с дежурства, ведь у нее были ключи и она не стала бы рисковать разбудить внучку от лени их искать в сумке.

Сердце замерло в груди, а взбесилось. Что если это Дан? Что если он одумался и… И что тогда?

Я открыла дверь. Не спрашивая кто, на это не было сил. Стояла потом, смотрела в глазок и ждала. Это был не Дан. Приехала Татьяна Николаевна, мама Дана.

- Здравствуй, Маша. Пустишь?

- Добрый день, - я посторонилась, пропуская женщину в квартиру.

Она была высокой и, несмотря на свои пятьдесят семь лет, очень подтянутой и стильной. А еще властной. Сказывалась многолетняя работа директором гимназии.

Вежливо разувшись, она зашла в кухню. Вымыв руки, потянулась к Анечке.

- Привет, моя дорогая, - заворковала, беря внучку на руки. - Ух, какая ты уже взрослая.

Поцеловав ее в щеку, усадила на стульчик, и села сама за стол.

- Что-то будете? Чай, кофе? - вежливо осведомилась я.

- Ты занимайся чем занималась, Маш, - сказала она. - Я не чаи пришла пить.

Я сделала глубокий вдох. Со свекровью и свекром у нас хорошие отношения. Не на уровне дочерних, конечно, но все таки… Несмотря на это я сейчас не знала, что ожидать от визита Татьяны Николаевны. После того как оказалось, что я совсем не знаю Дана, можно ли быть уверенной в отношении его матери.

- Я только пару дней как узнала, Маш, иначе бы приехала раньше, - продолжила тем временем она. - Данилу я уже выслушала, теперь хотела бы услышать тебя. Пожалуйста.

Я выложила кашу в пиалу, села возле Анечки. Необходимость ее кормить оказалась очень кстати. Она поможет делать паузы и переводить дыхание во время грядущего сложного разговора.

- Любовница вашего сына прислала мне видео, где они вместе в постели, - без обиняков сказала я, - Дан заявил, что это порыв и что это несерьезно…

- Так и есть Маша. Этот мерзкий поступок просто порыв, глупость. Ничего большего, уверяю тебя. Данила очень переживает и хочет все исправить.

- Вот как? И поэтому он оставил меня без копейки и продолжает проводить время с любовницей? - выпалила я.

Ухоженные брови женщины взлетели вверх.

- Вот, смотрите, - скормив дочке ложечку каши, я отставила пиалу на столи и полезла в телефон, - Моя коллега вчера застала их.

- Господи, какой дурак…, - качнула головой женщина, глядя на фото.

- Татьяна Николаевна, даже если бы это был единичный случай, ничего бы не изменилось. Я не смогу простить, понимаете? Я буду подавать на развод.

Странно, но мне даже удалось произнести это ровным голосом. Скрыть из него слезы, подступившие к глазам.

- Маша, я тебя понимаю, поверь мне. Понимаю, насколько тебе тяжело. Сама такое не переживала, но вот моя сестра… Вы вместе девять лет. У вас общий ребенок. Ты о дочери подумала?

- Я подумала, Татьяна Николаевна. А вот Дан, видимо, так сильно увлекся своей “глупостью”, что не подумал о том, будет ли его дочери что есть. И за три недели ни разу не спросил, как она.

- Он мужчина, Маш. Они же, слабые, глупые, навечно дети,понимаешь? И он ошибся. Злится сейчас на себя, сам не свой ходит. Забыться пытается, как может. Ты мне поверь, я-то своего сына знаю.

Я промолчала. Закончив кормить малышку, промокнула ее ротик салфеткой и, взяв на руки, унесла в комнату и посадила в манеж. Разобрала ей новую пирамидку и дочка с сосредоточенным видом принялась собирать ее.

Слова свекрови резонировали в душе, лились целебным бальзамом на ее раны. Дан переживает. Понял, что натворил и кого потерял и теперь об этом жалеет!