Но он, казалось, ничего не замечал вокруг.

Мысли в голове великана вперемежку с яркими образами воспоминаний неслись по просторам памяти, словно бурная клокочущая река. Точно так же, как мелькали безостановочно дни, складываясь в года с постоянной чередой сражений на море и суше, уносящих с собою жизни друзей, но дающих ему всё больше и больше силы и власти.

Он уже не морщился, когда окружающие называли его конунгом Ладоги, голос Антона возвышался над всеми другими в воинском совете и на поле битвы. Своим домом великан стал считать Ладогу, а о Новогороде и князе Гостомысле почти совсем не думал.

Теперь у него была большая дружина, десятки драккаров, огромная страна. И правил он ею железной рукой с помощью братьев и верных викингов, защищая свои земли и воды от набегов ворогов. Сражений провёл княжич немало и ни в одном не испытал горечи поражения. А всё благодаря Клеппу. Ведь это берсерк когда-то давно научил Антона делать из чёрного масла и смолы огненную жидкость. Ту самую, что не боится воды и может легко сжигать вражеские корабли.

Из рассказов воеводы Истора, взявшегося через своих людей привозить в Ладогу чёрную кровь земли, княжич знал, что биармины собирают её с поверхности воды черпаками на какой-то дальней реке. Ею они и торговали с Холмом, а уж оттуда масло плыло в бочках на лодьях в Новогород, Ладогу и в разные города и страны. Кроме него купцы везли смолу, жир, воск, шкуры и всё, что пользовалось спросом в чужих землях.

Пользу большую принёс княжичу союз со свеями, вошедшими в Неву на своих драккарах.

Этого могло и не быть, если бы Антон, погнавшись за чужаками, пожёг их корабли, но что-то его остановило. Он сумел тогда обуздать гнев и позволил вождю свеев подняться на борт своего драккара для переговоров.

– Моё имя Бьёрн Железнобокий! – коверкая язык новогородцев, простуженным голосом просипел высокого роста сухощавый воин. – Я конунг из клана Мунсё!

Увидев, что сказанные им слова не вызвали никакого интереса на лице стоящего напротив великана, свей продолжил:

– Вы слыхали что-нибудь о знаменитом конунге данов Рагнаре Лодброке?

В ответ последовал утвердительный кивок головы.

– Это мой отец! – гордо и высокомерно произнёс конунг. – А кто ты?

Княжич, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, сдвинул брови на переносице. Конечно же, викинги ярла Фроуда, пленники и свои соглядатаи много рассказывали ему о Рагнаре Лодброке. Он не сомневался, что рано или поздно тот со своими викингами нагрянет в их залив и новогородцам придётся встретиться с ним в битве.

– Я Антон Ладожский, – медленно заговорил великан, торжественно чеканя слова. – Племянник и прямой наследник престола правителя Биармии и Гардарики князя Гостомысла! Все земли, реки, озёра в округе и даже этот залив принадлежат мне! Здесь я – конунг!

При упоминании имени князя Гостомысла что-то осмысленное и тревожное промелькнуло в глазах свея. Он с уважением и почтением окинул взглядом огромную фигуру княжича и снова заговорил:

– Так это ты, оказывается, не позволяешь данам плавать по Варяжскому морю, топишь их драккары и шнеки? – Бьёрн Железнобокий сощурился, стараясь взглядом пронзить Антона. – Уцелевшие викинги рассказывают, что у тебя есть греческий огонь. Верно ли это?

– Огонь есть, но не греческий, а ладожский. Им тоже можно корабли жечь, – пожал плечами княжич. – Но мне кажется, конунг, не затем ты меня искал, чтобы пустые разговоры вести.

– Согласен с тобой! – твёрдым голосом произнёс свей. – Промеж наших народов нет вражды. Конунги и ярлы месть друг против дружки не вынашивают, злобой не дышат. Потому и приплыл я сюда, дабы союз заключить. Думаю, выгода от этого для всех будет. Торговать начнём, в походы вместе поплывём, других конунгов с собой возьмём. А когда нас станет много, сумеем города и целые страны завоёвывать! Давай высадимся на берег и всё хорошенько обсудим.