Я бы хотела на это надеяться. В случае чего, я ж от него не отобьюсь. Но, несмотря на то, что Змеев габаритами подавлял и властностью слегка душил, на принудителя не походил.

До моего дома мы доехали без приключений, а дальше всё пошло не по сценарию. Ну, то есть я могла ожидать коварную подножку из-за угла, но всё же надеялась на человеческую порядочность.

Но где Гоша Баев (а я была на двести процентов уверена, что это он «побеспокоился» и «подсуетился»), а где порядочность, когда речь идёт о чести девочек, пусть и не его, но тех, кого он вольно или невольно опекал.

Возле подъезда меня ждали. Но не Скворцов, как думал Змеев, а подполковник в отставке Андрей Юрьевич Анишкин – мой драгоценный папа.

Как говорится, грудь в орденах, с шашкой наголо.

– Здравия желаю! – гаркнул он, и я мысленно застонала: боженька, милый, ну зачем ты со мной так? Я мужчину всего несколько часов знаю, а ему, как специально, продолжают сыпаться на голову «подарочки», которые меня в каком-то сумасшедшем свете выставляют.

Змеев на папу посмотрел заинтересованно и внимательно, а затем протянул руку для приветствия. Судя по всему, папка мой решил устроить армреслинг на весу. Пожатие было слишком крепким и долгим. За то время, что они трясли руки, можно было изучить все морщинки на лице друг друга.

– Добрый вечер, – вежливо поздоровался Змеев. Спокойный, как удав.

– Жених, значит? – краснел лицом папа, сжимая ладонь «будущего зятя» в тисках.

Ростом он Змееву уступал, в силе – вряд ли. Папа у меня в прекрасной физической форме и любитель прихвастнуть, помериться «сантиметрами».

– А вы, полагаю, Лерочкин отец? – не менялся в лице Олег, но в голосе уже чувствовалось напряжение. Видимо, ему тяжеловато приходилось.

– С чего такие выводы? – нажимал папуля.

– Лерочка на вас похожа.

Святая ложь. Я не так уж сильно на папу. Хоть и в его род, да. Больше на тётку, папину сестру, походила.

– И чем же, позволь спросить? – я уже переживала, что папу Кондратий хватит.

– Ушные раковины и линия носа, – уверенно, без запинки, выдал Змеев. – И глаза зелёно-голубые, изменчивые.

Папа крякнул, тряхнул ещё раз руку Змеева и наконец-то отпустил.

– Глаза, говоришь? – прищурился он. – Как разглядел только.

– Здесь достаточно светло, – сухо пояснил Олег. – А зрение у меня отличное.

– Ишь, какой! – хмыкнул отец и снова вгляделся в «зятя». – Мои – ладно. А вот Лерочкины разглядел – зачёт. Андрей Юрьевич Анишкин, – представился он наконец-то.

За то время, пока они «здоровались», я, наверное, не дышала. Краснела и бледнела, понимая, что появление папки – это уже чересчур.

– Змеев Олег Никитович, – в тон ему ответил «зятёк», и по папиному взгляду я с ужасом поняла, что Змеев ему понравился!

Дело в том, что папе угодить было невозможно. Об этом стыдно говорить, но на пороге моего двадцатисемилетия, отец опекал меня, будто мне пятнадцать.

Не могу сказать, что он постоянно вмешивался в мою жизнь, но руку на пульсе держал строго. И почти всех «кандидатов» прощупывал на «вшивость». Надо ли говорить, что все ему были не хороши для меня?

– Разгильдяй! – припечатывал он одного из. Бесполезно ему было объяснять, что я и не собиралась ничего иметь с этим мужчиной – моим мнением папа никогда не интересовался.

– Слабак! – давал он определению другому из.

– Маменькин сынок-сосунок, – клеймил третьего. И так по спирали вверх.

Чем зацепил его Змеев, я понятия не имела, но то, что впервые отец разглядывает «кандидата» слишком пристально, мне не нравилось.

Я не хотела тревожить родных. Не собиралась рассказывать о «договоре» и о том, что меня заставило согласиться. Я думала, что всё пройдёт как-то само собой, тихо, мирно, спокойно. А к тому времени, как родители что-то пронюхают, мы со Змеевым благополучно разбежимся, кто куда.