– И все равно, Виктория Сергеевна недосмотрела. Она виновата!

– А что она должна сделать? Избить? Чтобы таких стычек не было? Есть масса других способов избежать силы. И поверь мне, Викторию Сергеевну любят даже за то, что она не лезет в подобные ситуации. Та же Маша, Любаша, Марика – они очень любят ее. Хоть и беспризорницы.

– Так чем же она добилась такой всеобщей любви?

– Со временем ты сама поймешь! А пока слушай, далеко не буду ходить, расскажу про себя. Я в этом мире никто, до моего существования никому нет никакого дела. Случись что со мной, никто и не вспомнит. Мою могилку некому будет навещать, со временем ее снесут, а вместе с ней и напоминание о том, что когда-то на этом свете жила девочка с узкими глазами и дурацкими мечтами, – Вероника вздохнула, натянув слабую улыбку. – Каждый человек с возрастом становится эгоистом и любит только себя. Сегодня очень мало людей, которые думают иначе. Меня оставили у порога дома малютки в тоненькой одежде. Как мне говорили, я была замерзшим младенцем без шансов на жизнь. Меня едва спасли, а потом перевели сюда. Виктория Сергеевна заботится о таких, как я. Старается, чтобы нам было сытно и тепло. Она ведет себя, как человек, понимаешь? Вот тебе пример, в новогоднюю ночь, которую мы все ждем целый год, она привозит музыкантов из города и заставляет их играть почти до утра, повторяя: «Пусть дети вдоволь побесятся, потанцуют!». Или вот еще пример, когда у Наташки Селивановой обнаружили какую-то болезнь и сказали, что жить ей осталось месяца два, Виктория Сергеевна сделала все, чтобы ее вылечить. Она такой скандал подняла! Из самой Москвы профессора приезжали. Она добилась лечения и какой-то операции для Наташки.

– И что? Ее увезли туда? – мне тяжело верилось в то, что говорила Вероника.

– И привезли уже! – улыбнулась она.

– То есть вылечили?

– А то! Еще как! В прошлом году «откинулась» отсюда и больше не приезжала. Говорят, уехала жить во Владивосток. Так что, тебе можно таить обиду, ты с «воли» пришла, а мне совестно, я здесь выросла. Я – человек благодарный. Просто пойми, Ульяна, не всегда и не все можно говорить в лицо. Проверено! Запомни, где бы ты ни находилась, не иди в общество со своими нравами и не старайся выделиться. Просто, как рыбка, тихо вклинься в общий косяк, а там судьба покажет, с ними ты или нет. В детдоме все точно так же. Да, ты, возможно, и умнее всех нас, но опыта выживания у тебя нет. А в жизни это гораздо важнее, чем ум!

Я молча сидела на скамейке и думала над словами Вероники. Ведь в чем-то она, наверное, была права…

– Согласен, – добавил Августов. – Девочка была умна не по годам. И тот факт, что она выросла без какой-либо поддержки в этом суровом мире, сыграл свою роль.

– Да, Захар Анатольевич. Она была права. Все хорошее или плохое, что мы узнаем о мире, мы узнаем от людей, которые нас окружают, – я на секунду задумалась и продолжила.

Мы посидели еще пару минут и снова двинулись к Лешке. Я решила вернуться к теме, с которой Вероника начала разговор:

– Так ты говоришь, что он тебе нравится? Ну, этот Дима?

– Да, но он даже не замечает меня. Я пару раз пыталась с ним заговорить, правда, ничего не вышло. Наверное, это потому, что он из «вольных», как и ты, а я – нет. Людям свойственно не замечать таких, как я, – ответила Вероника.

– То есть, как это из «вольных»? Какая разница? Все мы люди!

– Про таких, как ты с Алешкой, говорят «вольные», потому что вы пришли с улицы. Вот и Дима такой же. Его родители погибли в автокатастрофе, а родственников у него нет, поэтому сразу определили сюда, – пояснила она.