– Труден путь раскаявшегося грешника, труден, – сказал священник, и они зашли в храм.

Да, что правда, то правда. Труден путь того, кто когда-то оступился, а потом раскаялся, особенно если он искренне раскаялся во всем им содеянным. Но угоден тот грешник, кто не только делами, но и мыслями пришел к покаянию. Угоден тот, кто робко стоит у входа в храм и говорит, что дальше его грехи не пускают. И Вова, коли ему выпала возможность, и он изъявил желание послужить Господу, был угоден, несмотря на все его прошлое, каким бы оно не было черным.

– Хорошо, начнем этот путь, батюшка, с Божьей помощью, – ответил парень на слова священника.

– Да, теперь жизнь твоя изменится окончательно. Только помни, с тропы служения нельзя сходить, коли уже встал на нее. Служить нужно только Господу, нет других богов, кроме него.

– Я это уже понял, что другие, называющие себя богами, несут только разрушение в души человеческие. Один он свет истины во всех ее проявлениях. Батюшка, давайте я свое послушание с завтрашнего утра и начну.

– Хорошо, чадо, – ответил священник.

Идя домой, Вова все время думал, ему казалось, что все, теперь он у дела. Однако сердце подсказывало, что это только начало и его определение еще далеко. В душе парня была мысль о начале большого пути, о начале служения самому светлому, что только было на этом свете.

Он понимал, что сатана будет бороться, однако Вова надеялся на промысел Божий и теперь он знал, что Господь не допустит торжества Люцифера ни над миром, ни над одной живой душой, даже самой грешной. Раскаяние не приходит сразу. Для молодого парня раскаяние пришло вовремя, он понял, что его искуплением будет начало служению в церкви Христовой.

Господи, прости грешника…

Дни шли за днями. Служение в церкви понравилось Вове. Он всегда приходил и уходил весьма одухотворенным. Однако ловил себя на мысли, что давно не видел старого монаха, и решил пойти к нему в избу.

И вот после воскресной службы Вова направился к монаху.

– Здравствуйте, – сказал он.

– Давно не был у меня, чадо, забываешь старика, – сказал монах.

– Я теперь в церкви служу, батюшка, – ответил молодой послушник.

– Я знаю, отец Иннокентий говорил об этом.

Старые знакомые давно не виделись, за разговорами прошло много времени. Вдруг в дверь дома монаха постучали.

Открыв дверь, он увидел стоящего перед ним человека в черной одежде.

– Что привело тебя ко мне, путник? – спросил у странника монах.

– Пусти, батюшка. Устал я, – ответил тот.

– Заходи.

Человек был довольно высокого роста, брюнет, с небритым лицом и зачатками бороды.

– Кто ты? – спросил Вова у гостя.

– Я пытаюсь найти утешение, я слишком грешен, не простит он меня, – ответил человек и посмотрел на монаха.

– Нет того греха, что бы Бог не смог бы простить, сын мой, – сказал монах. – Расскажи нам, коли пришел.

– Я не ценил того, что имел. Я решил, что мне все можно. Меня просили помочь, а я взял несоразмерную плату за это.

– Кто просил? – спросил монах.

– Я врач, меня просили вылечить ребенка, а я запросил слишком много денег, а те не смогли мне их дать. Ребенок сейчас на грани смерти. Я не могу уже ничего сделать, язвы пошли по телу.

– Он еще жив? – спросил Вова.

– Пока жив. Я не могу сейчас к ним вернуться, как будто что-то меня не пускает этого делать. Я боюсь очень сильно, боюсь.

– Не все еще потеряно, – сказал монах. – Ты можешь вернуться и попытаться помочь.

– У меня уже ничего не выйдет, – сказал тот.

– Мы помолимся за тебя. Молитва со дна моря достанет, – сказал Вова.

Тут оба встали на колени перед иконами.

– Господи, прости грешника, во тьме блуждающего, закруженного, заблудившегося. Помоги, Господи, найти ему дорогу к свету.