Вслушиваясь в звуки удаляющихся шагов, Дина пожала плечами — пожалуй, все-таки надо предупредить Тимура, чтобы дочкины рисунки не оставались на столах сотрудников. Но…

Тут девушка задумалась. Лора сказала, что один ключ был у их начальника, а второй она забыла сдать охраннику. Так каким образом малышка попала в их комнату?

Впрочем, какая разница? Приходько мог оставить ключи у дежурного — мало ли для этого причин бывает. Вот Тим и открыл комнату, чтобы девочке было где поиграть.

Снова зашуршали жалюзи. Кажется, надвигался дождь.

Она уже сделал все, что собиралась. Пора домой.

***

Ира вернулась домой рано — обычно она задерживалась, чтобы закончить сводки за день, но сегодня не стала — её беспокоило то, что матери опять стало плохо. Она обещала зайти в поликлинику, но наверняка не сделает этого. Сколько Ирина помнила, мама всегда старалась перенести болезнь на ногах, и только если речь шла о гриппе, брала бюллетень, чтобы не распространять инфекцию. А тут — обычное отравление.

Войдя в подъезд, девушка не стала смотреть почту и не пошла, как обычно, пешком на четвертый этаж — сразу вызвала лифт.

К её удивлению, в квартире никого не было, только на столике белела россыпь вытряхнутых из коробки лекарств. И скомканные простыни на диване. Что случилось?!

Она выскочила на лестничную площадку и позвонила соседям. Марья Николаевна всегда в курсе того, что где произошло. Пенсионерка открыла и с порога огорошила Иру известием, что мать увезла скорая помощь.

— Сказали, подозрение на язву желудка. На эту… прободную. Мой Славка помогал её вниз на носилках спустить, она сама ходить уже не могла, криком кричала. Да ты не плачь, язва — это не смертельно, вон Сидоров из сто двадцать четвертой квартиры сколько лет с двумя язвами живет. Одна — Любка его, а вторая в желудке, и ничего, — пыталась соседка успокоить Ирину.

— Почему не позвонили, не сообщили?!

— Так это… На работе сказали — ты уже ушла, а трубка твоя не отвечала. Я сама набирала.

Ирина вытащила из кармана мобильный телефон и увидела, что он отключен — вчера забыла подзарядить.

— В какую больницу увезли? — только и могла спросить девушка.

— Я на бумажке записала, сейчас принесу.

Спустя пять минут Ирина уже мчалась в больницу.

Бесконечные кафельные коридоры, метание между стеклянными дверями, несколько часов ожидания результатов операции… В час ночи вышел усталый врач и сказал, что мать спасти не удалось — большая потеря крови, слабое сердце, сопутствующий холецистит. Ирина слышала его голос словно сквозь вату — смысл слов уплывал куда-то за пределы сознания. В голове билась мысль: «Одна… я осталась совсем одна…»

Она вышла под прохладный дождь и побрела к остановке. И только простояв там минут двадцать, поняла, что слишком поздно, и трамваи уже не ходят.

Теперь нужно было найти в себе силы остановить какую-нибудь машину и ехать домой. Домой — привыкать к мысли, что мамы больше нет.

***

Айра, меня звали Айра.

Мама говорила, что так кричат птицы над океаном.

Няня звала меня колдовским отродьем.

Но я — дочь змеи, старик был прав.

Иногда мне кажется, что я продолжаю спать. Они не видят меня, почти никто не видит. Мой взгляд касается их лиц, их спин, я слышу их голоса. А они не видят меня и не слышат. И только иногда кто-то замечает, что я рядом.

Иногда я думаю — почему так. Я их убиваю, но даже тогда они не понимают, что это сделала я.

Я убиваю сейчас, потому что меня убили тогда. Во мне слишком много боли. И когда её слишком много, я убиваю.

***

Тимур опять проводил её до двери, пытался заговорить, шутил. Он славный парень и если бы не его обращение с девочкой, Дина непременно ответила бы на его шутки. Ей нравились брюнеты с длинными пушистыми ресницами и ямочками на щеках.