Недовольные, уставшие люди в светлых мантиях побрели прочь из аудитории, тихо переговариваясь между собой. Ещё бы! Да кто так ведёт переговоры? На столе должны стоять чашки с чаем, всякие сладости, торт, в конце концов. Тогда и смысла особого спорить не будет. А пока все голодные, и измученные подниманием своих конечностей – само собой настроения ни у кого не будет. Я тоже хотела поскорей уйти, но сначала я просто не могла не узнать об одной вещи.

– Скажите мне. – спросила я неспешно собирающуюся Ардасу, рефлекторно поднимая свою несчастную руку. – Почему вы не выступили против отмены формы?

– Я воздержалась, ректор Миракса, – ответила та. – Дело в том, что до этого собрания я была точно уверена, что форма – это нечто незыблемое для академии. Но юный Элгарис своими словами смог пошатнуть мою уверенность, а потому я и решила, что не могу выступать ни за форму, ни против неё.

Юный Элгаис и мою уверенность пошатнул, однако этого я ей не сказала. По всему выходило, что Ардаса действительно была предана своей должности, и её взгляды были настроены исключительно на благо академии. Надо же! Как это странно, когда благо академии трактуется через призму предрассудков.

Гульдор услужливо проводил меня до своего кабинета, и, слава Светлым богам, покинул меня. И, судя по его недовольному лицу, у него сегодня был не самый лучший день.

– Подумаешь! – выдохнула я, захлопнув дверь в свой кабинет. – Можно подумать, мой день был значительно лучше!

Подумать только, это собрание из меня все соки выжало, и как теперь работать, спрашивается?

Вопреки ожиданиям, остаток дня прошёл довольно спокойно. Из столовой очень вовремя мне принесли поднос с контейнерами. Это было очень кстати, хотя вечер уже стоял на пороге. И поскольку больше никто не нуждался в моих мудрых ответах на не очень мудрые вопросы, едва солнце село, я сочла за благо удалиться из своего кабинета, захватив с собой поднос.

В тот день даже подстреленная лошадь не могла состязаться со мной по степени глубины сна, в который я провалилась.

Утро встретило меня не так приветливо, как мне бы хотелось. В мою комнату кто-то настойчиво стучал, хотя солнце ещё даже не показалось на небосклоне.

Рассерженная от того, что кто-то прервал мой пикантный сон на самом важном месте, я быстро накинула на себя платье, надела очки, и подошла к двери.

– Кто там? – хмуро спросила я.

– Ректор Миракса? – послышался взволнованный голос Гульдора. – У нас тут небольшие обстоятельства, требующие вашего распоряжения.

Я тихо зевнула, но слова заместителя заинтересовали меня.

– Какой вы загадочный, Гульдор! – сказала я. – Ладно, так и быть, скоро буду.

Я быстро привела себя в порядок, поправила съехавшие очки, убедилась в том, что из отражения на меня смотрит настоящая милашка, и вскоре вышла в коридор, где меня ожидал мой заместитель. Лицо у него и правда было взволнованное.

– Доброе утро! – поприветствовала его я. – А почему вы не на службе?

– Я на службе! – нахмурился он.

– Если вы здесь, – уточнила я, – то кто тогда вместо вас в библиотеке?

Лицо Гульдора покраснело, и нечто едкое едва не сорвалось с его губ.

– Я нанял второго библиотекаря, – сдержанно объяснил он. – А теперь давайте приступим к решению небольшого затруднения?

– Быстро же вы справились! – оценила я. – Что ж, я согласна, ведите меня к вашим затруднениям.

Он не повёл меня по закоулкам академии, а вместо этого мы направились в мой кабинет. Только после того, как мы зашли внутрь, он изложил суть дела:

– По академии гуляет лошадь, ректор Миракса. Чёрная гнедая кобыла, если верить слухам. Я вроде видел её, и, говорят, она очень агрессивна, и не хочет покидать наши стены.