Всё, что осталось от любви.

Пальцы истерлись до крови,

А мы помочь не в силах им.

Ведь мы должны струну держать

Натянутой, живой и липкой,

Боли не чувствуя, с улыбкой.

И ждать. Кого? Да просто ждать.

Синеет во тьме силуэт окна.

За ним – ничего не творится,

Лишь в небе ледышкой блестит луна.

На улице – минус тридцать.

Там звуки замёрзли и даже метели,

Там хрупок и жалок любой.

Там умерло всё. А мы в тёплой постели,

И мне хорошо с тобой.

Зима неотёсанным белым гранитом

На город большой улеглась.

И будь ты хоть сильным, хоть знаменитым,

Её неотступна власть.

Здесь только мы двое, прижавшись друг к другу,

Не зная ни клятв, ни измен,

Сливаясь дыханьями в жаркую вьюгу,

Сейчас неподвластны зиме.

И мне показалось, когда отдышалось,

Что ветер тепло принёс,

Что наша прекрасная зимняя шалость

Чуть-чуть победила мороз.

***

Дайте, пожалуйста, свет!

На улице слишком темно.

Вот мой вам, сударь, совет:

Не смотрите зимою в окно.

Может, накатит грусть

Если посмотрите в даль,

И черемухи черный куст

Вам напомнит, что нынче февраль.

Поэтому шторы закройте,

Забудьте про студень колодца

И песню о лете напойте,

Если, сударь, еще вам живётся.

***

Кто сказал: «белый, как снег?»

Вот он – как пепел остывший.

Данью он, баловень бывший,

Жемчуг отдал весне.

Словно подбитого зверя,

На лыжах недавно распятого,

Собаки, в удачу не веря,

Облаивают, проклятого.

Кто сказал: «чистый, как снег?»

Вот он – неряшливый, грязный

В рубище спит и весне

Не нравится, безобразный.

Весь он теперь в былом.

Не было будто в помине

Ясно всё и бело,