– Лали, сейчас поедем во Мцхету на хинкали, нас там ждут ребята, а потом заедем к Марикуне и Кети, ладно? – спросил Нукри, к которому вернулся дар речи.

– Да ладно, ну какая Мцхета? Я дала сегодня маме слово, что никогда не пойду на «шатало» и не обману!

– Клянусь тобой, это в последний раз! Правда, клянусь маленькой Татукой, – сказал Нукри и в подтверждение истинности своих слов перекрестился. Татука была его трехлетней племянницей – маленькая и самая любимая «кахетиночка», как звал ее Нукри. Аргумент казался железным.

– Хорошо, только вернемся побыстрей, завтра у нас начинается практика, хочу быть в форме.

– Ладно-ладно, маленькая, – сказал Нукри и попросил Алика поехать на Бахтрионскую.

К нам присоединились «братья» Нукри. Они дружили с раннего детства – Заза Чхаидзе и Гия Качарава были не разлей вода. Рядом с ними я чувствовала себя полностью защищенной, они слыли самыми «тёртыми калачами» в городе. Заза сел вперед, так как был самым крупным, Гия обошел машину справа, я оказалась зажатой посередине.

– Что вы меня сдавили, – ворчала я.

– Ты ведь не стокилограммовая, большое дело, придвинься ко мне, чего раскричалась, ведь ты знаешь преимущества золотой середины? – шутил Нукри, и я смирилась с судьбой.

По дороге ребята разбирали происшедшее в моей школе. Потом сказали, что Джонджола уже не представляет собой проблему, и продолжили болтать про всякие глупости.

Как это ни удивительно, но в Грузии я была только во Мцхете, поэтому объяснение Алика о том, что мы должны обогнуть Мцхету из-за плохой видимости, я, естественно, приняла совершенно нормально.

Объезд слишком затянулся. Первое подозрение, что что-то происходит, у меня возникло под селом Игоети. Как-то в детстве Талес устроил нам экскурсию в Атени и Горийский Джвари. Помню, я спросила у Игоети, почему он бросал деньги из окна. «Здесь прежде была таможня, это старая традиция, к тому же, пожертвованные деньги собирают неимущие», – был ответ.

…И Нукри бросил мелочь, помянул Господа и перекрестился.

– Что мы здесь делаем, Нукри? – спросила я со скрытым подозрением, вспомнив к тому же, что сижу посередине, и перспективы выбраться отсюда самостоятельно у меня нет.

Нукри молчал.

– Что хотим? Да свадьба это, свадьба! – закричал Заза Чхаидзе. – С сегодняшнего дня ты жена Нукри, наша невестка. Поздравляю, голубки!

Существуют моменты, которые навечно запечатлеваются в твоей жизни. Некоторые со знаком плюс, некоторые – отрицательно, но, что главное, навечно! Это приблизительно то же самое, как показать умирающему человеку ретроспективу его жизни. Так промелькнули передо мной пятнадцать лет. Детство, рождение брата, безграничная доброта мамы, бабушкины шуточки-прибауточки, религиозно-исторические уроки Талеса, новоиспечённый папа, хорошего же он будет мнения обо мне! … Вай, ведь завтра у меня первая практика?!

Не состоявшаяся, первая и последняя…

Ту ночь мы, мои похитители и я, провели в селе Кобулети у родственников Нукри. Всю ночь я разговаривала с дядей Северианом и тетей Феодорой и, по-моему, очень аргументированно доказывала, почему нет перспектив моей связи с Нукри. О браке и речи быть не могло!

На рассвете ко мне приблизился Нукри.

– Знай, ты ко мне не притронешься! – закричала я, но это не был голос страха. Это была первая осознанная борьба за женское достоинство!

– Ты с ума сошла? Я и не думал, тихо, я люблю тебя, правда, люблю. Завтра мы вернемся в Тбилиси и поступим так, как ты захочешь. К слову, через две недели я ухожу в армию…

– Что? Куда? А говорил, что тебя освободили? А как же отцовские связи?

– Отец сказал, что не испортит мне биографию. «Отслужи, а остальное я беру на себя», – велел он, вот я и подчиняюсь, а дальше, как Богу будет угодно…