Из приёмной раздался незнакомый голос:

– Это кто же такая, что ты так испугалась?

Раздались всхлипывания, сквозь слёзы и вздохи Наташа расслышала слова:

– Да ты что, не догадалась, жена нашего бывшего. Хорошая бабёнка, недавно второго ребёнка родила, как она теперь? Чувствует ведь, что с ним что-то случилось. Ой, горе какое!

– А ты что за неё переживаешь? Вон какая гладенькая! Платьишко на ней видела какое! Тебе такое только во сне приснится! А туфельки?

Людмила продолжала:

– Да, мне Захарский рассказал, мужа-то её вчера расстреляли…. Говорят, били его сильно, очень сильно, чтобы всё подписал, а он не подписывал и пошёл прямо на них, смеясь им в лицо. Вот кто-то в замешательстве в него обойму и выпустил. Ужас-то какой! А ты говоришь, что переживаешь, ещё неизвестно, что с ней и детьми будет.

Людмила опять заохала.

– Ты дура, заткнись немедленно и больше об этом никому не говори. Хорошо, ей ничего не сказала, идиотка, «на Соловки» себе местечко выбиваешь? Я на чьём месте сижу, забыла?

Наташе стало нечем дышать. Воздух почему-то перестал попадать в лёгкие, сковало всё тело. Белая стена начала медленно, очень медленно падать, перед глазами – потолок, светильник. Стало тихо, совсем тихо, и всё куда-то исчезло…

Когда она открыла глаза, над ней склонилась Нона Марковна, одна из самых мудрых женщин в администрации города, отвечала она за культуру. Невысокая, но очень энергичная женщина, средних лет. Она одна из немногих внушала Наташе доверие и очень ей нравилась. Интеллигентная женщина с очень хорошим вкусом и изысканными манерами. Стиля она придерживалась классического, строгого и изящного, ничего лишнего и вульгарного. Сейчас на ней был синий костюм с белой кружевной блузкой, на шее поблескивала ниточка жемчуга. Наташа обнаружила себя в кресле, находящемся в кабинете Ноны Марковны, в полулежачем положении.

Нона сняла очки и нежно улыбнулась:

– Ну и славно, пришла в себя. Никто, славу Богу, не видел. Я шла по коридору, вижу, ты сознание теряешь, совсем сползла на пол. Мы с Севой тихонько тебя в кабинет занесли. Попей воды и попытайся успокоиться, хоть это очень трудно, я знаю. Нона встревоженно посмотрела на Наташу. Ты меня слышишь? Хорошо? Кивни головой, если всё понимаешь.

Наташа кивнула. Всё происходящее никак не могло уместиться в её голове. Она как вылупившийся птенец пыталась удержать свою голову в вертикальном положении. Руки судорожно перемещались: то сжимали подлокотники кресла, то поправляли волосы, то размазывали слёзы по щекам.

Нона склонилась над Наташей и очень тихо продолжала:

– Когда я узнала о случившемся, сразу поняла, что ты с детьми в большой опасности, вы тоже можете пострадать вслед за Тадеушем, как говорится, беда не приходит одна. Если я не смогла помочь своему товарищу, поверь, у меня не было такой возможности. Но тебе помочь я просто обязана. Мне с большим трудом удалось уговорить одного человека, чтобы помог походатайствовать в твоём деле. Имя сказать не могу. Ты теперь – жена врага, а с ними не церемонятся, могут отправить в лагерь, детей – в интернат, а квартиру изъять. Желающих занять ваше жильё найдётся немало. Так вот, тебя не тронут, оставят в квартире. Мне обещали, что про тебя просто забудут. Ты умная, сильная девочка, мать двоих детей, постарайся сидеть очень тихо. Ему уже не поможешь, а себе и детям навредишь смертельно. Люди у нас разные, много хороших, а ещё больше – не очень, так что сиди очень тихо дома. Я тебя очень прошу, если ты сделаешь необдуманный шаг, последствия будут мгновенными и ужасными. И я уже не смогу помочь. Они превысили свои полномочия, поэтому тебя не тронут, если будешь молчать. Если поступишь неразумно, сотрут, это они дали мне понять очень ясно. Встреч со мной не ищи, я сама найду способ с тобой связаться.