Написала обо всем этом, потому что радость от блестящего выступления в Вене была подпорчена несознательностью некоторых артистов. Еще до отъезда из Москвы они выразили недовольство малым, по их мнению, размером суточных. Пришлось напомнить, что деньги, выдаваемые им за границей, по существу являются карманными деньгами. За гостиницу им платить не приходится, за питание тоже, питаются они в организованном порядке, экскурсии устраивают и оплачивают наши посольства и т. д. Дирекция театра так и объяснила недовольным – для карманных денег размер суточных велик. Вместо того, чтобы говорить о его увеличении, нужно ставить вопрос об уменьшении. Ясно же, что недовольство высказывают те, кому не хватает денег для «коммерции». Честные люди всем довольны. Несмотря на проведенную разъяснительную работу, в Вене жалобы начались снова. За границей к таким высказываниям приходится относиться очень настороженно. Вдруг кто-то сболтнет лишнего журналистам. Или горничная в гостинице подслушает разговор. Там же есть и такие, кто понимает по-русски. Назавтра все газеты напишут о том, что советские артисты голодают. Им только дай повод. Бондарчук в Акапулько[51] сказал журналистам, что из Мексики он отправится на Кубу. Журналисты написали, что он везет Фиделю Кастро советские ракеты. Где логика? Какая связь между режиссером и ракетами? В чем их вез Бондарчук? В своем чемодане? Привожу этот пример всякий раз, когда провожу инструктаж для выезжающих за границу. Сама тоже не раз сталкивалась с тем, что мои слова выворачивались наизнанку. Пришлось учиться говорить так, чтобы сказанное было бы невозможно неверно истолковать. Но там, где нельзя истолковать, можно просто переврать. Было бы желание.

В ЦК снова заговорили о том, что союзное министерство культуры не нужно. Достаточно республиканских, незачем дублировать аппарат. Это предложение рьяно поддерживает Кузнецов[52]. Хочет быть первым. Из кожи вон лезет. Демичев преподнес мне эту идею как «мнение». Хотел услышать, что я на это скажу. Я сказала то же, что и всегда. Союзное министерство культуры необходимо. Мы организуем культурную работу по всему Советскому Союзу и ведаем зарубежными гастролями. Должен быть единый центр. Или уж пускай закрывают все министерства разом и передают культурную работу администраторам филармоний, этим жуликам от искусства. Они-то наработают. Демичев сказал, что совсем без «головы» советскую культуру не оставят. Вместо министерства собираются сделать комитет, как это уже было[53]. Только комитет будет куцый. Станет заниматься гастролями да организацией всесоюзных конкурсов.

Мне эти реорганизации – как ножом по сердцу. Сколько сил и нервов положила я на «Войну и мир»! Никита Сергеевич воспринял то, что американцы сняли фильм по Толстому первыми, как оскорбление. Торопил – давайте быстрей, быстрей. Я работала как проклятая, ночей не спала. Организовывала, согласовывала, договаривалась, уговаривала. Уговаривать приходилось много. То директора музеев вставали на дыбы – хоть расстреливайте, а мы ценные экспонаты для съемок не дадим. Жалобы на меня в ЦК писали. То актеры отказывались сниматься. Не все понимали, какой это будет фильм. То Малиновский[54] отказывался давать солдат для массовок. «У меня солдаты и офицеры делом заняты». А я что, не для дела прошу? Даже мама мне говорила: «Побереги себя, лица на тебе нет». А я не берегла. Такое важное поручение. Да и других дел хватало. Когда съемки начались, у меня такое чувство было, будто гора с плеч свалилась. Николай сказал – теперь жди ордена. Дождалась, как бы не так! Кино у меня отобрали. Киноуправление стало Госкомитетом