На поляну навалилась тишина, изредка нарушаемая свистом ветра, который прорывался сквозь лапы елей.

– Если вопросов больше нет, можем отправиться к дому и уступить место чистильщикам и танатопрактикам. А если у вас есть флешка, мы можем сразу сбросить фотографии, чтоб вы не дожидались моего отчета.

Дарио кивнул, и они двинулись к краю поляны. Женщина сняла шапочку, маску, очки, и Максиму представилась возможность ее рассмотреть. Она стянула перчатки и наскоро привела в порядок черные как смоль волосы: распустила собранные в пучок пряди и поправила челку. У нее оказалось лицо фарфоровой белизны, что создавало совершенно завораживающий контраст с ярко-красными полными губами и темными волосами. С почти девичьим круглым личиком контрастировали достаточно волевой подбородок и прямой нос, чуть широковатый – ровно настолько, чтобы придать этой женщине нестандартный вид и несомненное очарование.

Заметив волнение напарника, Дарио вопросительно поднял брови, Максим закатил глаза и покачал головой.

– До меня только что дошло – я ведь даже не представилась! – сказала женщина. – Доктор Лефевр, судмедэксперт Института судебно-медицинской экспертизы Шамбери.

Дарио скроил озадаченную мину и остановился перед лентой, ограничивающей запретную зону.

– А куда же подевался наш добрый доктор Сирил Ожье? – поинтересовался он.

– Думаю, скончался, – в том же духе ответила она. – То есть так мне сказали, когда я вступала в должность.

Как настоящий профессионал, в течение рабочего дня постоянно сталкивающийся со смертью, она произнесла это бесстрастно, не вкладывая в свои слова никакого чувства, как если бы зачитывала очередной отчет о вскрытии.

Скривившись, Дарио подлез под ленту и молча двинулся по тропе к Северному приюту, на время превращенному в штаб-квартиру. Максим на ходу тщательно обдумывал последние услышанные подробности. Он помрачнел, и на него вновь предательской волной нахлынула тревога.

Башня. Белый камень. Ядра.

В глубине души он надеялся, что все это лишь череда досадных совпадений.

Максим искал взглядом хоть малейшее доказательство того, что его опасения беспочвенны. Он заметил жандармов, которые суетились, загружая тяжелый ящик в служебный грузовичок, и его желудок от страха свело. Под заинтригованными взглядами доктора Лефевр и Дарио он трусцой бросился к транспорту жандармерии и успел заметить каменные шары. Его пульс ускорился.

Только бы эти ядра не были красными и синими, только бы эти ядра не были красными и синими, словно мантру, твердил он про себя.

Но, добравшись до кузова грузовичка, Максим понял, что его молитвы не были услышаны. Прежде чем жандарм закрыл заднюю дверцу, Максим разглядел груз и убедился: крупные гранитные шары выкрашены в два цвета.

Красный и синий.

В своем переоборудованном минивэне человек следовал за автомобилем жандармов. Не приближался вплотную, потому что его «фольксваген» был слишком заметным, но и не особо отставал – иначе быстро потерял бы их из виду. Задыхающийся двигатель с трудом держал скорость. Жандармская мигалка периодически заливала все вокруг синим светом, сирена завывала, разрыв между двумя машинами увеличивался.

После нескольких минут езды по департаментской трассе, которая прямой лентой тянулась вперед, на сколько хватало глаз, жандармы свернули направо и исчезли. Человеку в «фольксвагене» потребовалась доля секунды, чтобы сообразить, куда подевался грузовичок.

Подъехав к развилке, он с горечью констатировал, что они уехали по узкой дороге прямиком к вершине горы. Он готов был поспорить, что это единственная возможность добраться до места, где начинается трасса местного горнолыжного курорта; возможно даже, что там дальше тупик. Не могло быть и речи о том, чтобы продолжать следовать в кильватере жандармского автомобиля до самой вершины, – слишком велик риск, что его заметят.