– Катя, ты пока не думай о монстре, Глеб вернётся, и вы подумаете вместе.

– Нет, к его приезду я уже должна во всём разобраться. Что Вердо добавляет в еду? Я так спокойно спала сегодня.

– Только травы, я проверял.

– Значит…

– Монстра нет, уже нет.

– Олаф, что я могу не знать? Что-то в прошлом, но зачем мне это знать? Прошлого нет, и я в этом абсолютно уверена, у меня нет никаких сомнений. За всё время нашего знакомства я видела его во всяких видах и образах, сам демонстрировал, монстра тоже. Почему сейчас я этого… не поняла.

Вдруг вспомнила, что нас слышат боевики и замолчала. Олаф искоса взглянул на меня, помрачнел, тяжело вздохнул. Потом опустил голову и закрыл лицо ладонями.

– Олаф, что случилось?

– Я всё понял.

И замолчал. Как я не пыталась его разговорить, просила, требовала, даже по плечу стукнула, он только отрицательно качал головой.

– Олаф, пойми, я должна знать, мне понять надо. Это я виновата? Я. Раз мне снится, значит, я чего-то не понимаю, не могу или не хочу понять. Помоги мне, Олаф, если ты всё понял, помоги мне.

– Нет.

Жёсткое «нет» повергло меня в шок. Олаф стал таким… сверхчеловеком, сразу гигант, лицо робота, стальной взгляд и каменное лицо. И у меня за спиной проявились боевики, я почувствовала их, обернулась, они стояли как боевые псы, напряжённые, готовые в любой момент кинуться на Олафа! Я вскочила, выставила перед собой руки и сказала:

– Все спокойно, мы разговариваем напряжённо, всё хорошо, он никогда не причинит мне зла.

Олаф пришёл в себя и тоже оглянулся, лицо сразу вытянулось:

– Что случилось? Катя, они…

– Они защищают меня.

– От меня тоже?

– От всех. Вы можете отойти, правда всё спокойно, он меня не тронет.

На меня посмотрели тревожные глаза, определили степень беспокойства, она их удовлетворила, и боевики исчезли. Олаф удивлённо, нет, что-то большее, посмотрел на меня.

– Катя, они за тебя…

– Они все дали мне клятву, я этого не просила, но Глебу так спокойнее. Он так и сказал: на случай, если его не будет рядом. Вот он и наступил.

Лихорадочно вздохнула и продолжила:

– А ещё я не хотела их бояться. И совсем не боюсь. Олаф, если ты не хочешь, чтобы я…

– Есть только одно, что ты не знаешь, что ты не видела никогда. Подумай сама.

Опустил голову и сказал совсем тихо, почти прошептал:

– То, что объединяет нас всех… и отличает от тебя.

Медленно я опустилась на скамейку. Никогда ни одного намёка, просто никто в этом доме не ест при мне. Никто и никогда. Всё знаю и понимаю теоретически, а сон выдал мне суть. И что? Как мне с этим пониманием быть? Я всегда знала, кто такой Глеб, догадалась, даже когда память потеряла, и что? Это Глеб считал себя монстром, я нет, никогда. Или считала? Нет, всё-таки нет, иначе не смогла бы полюбить. На мой вопросительный взгляд Олаф ответил:

– Ты во всём права, это единственное, что делает Глеба… другим.

Я курила уже третью сигарету и ни о чём не думала, смотрела на озеро, молчал и Олаф. На совершенную водную гладь опустилась стая каких-то водоплавающих птиц. Вожак, самый крупный, двигаясь вокруг стаи, сбил её в центр озера, что-то произнёс на своём языке и улетел, стая так и осталась красочной кучкой. Птицы плавали, кого-то ловили в воде, но от центра не отдалялись. Вожак вернулся, опять крякнул, вся стая во главе с ним сорвалась и улетела. Отлучался по командорским делам. Вот теперь я знаю, что мне нужно, решительно встала и заявила Олафу:

– Олаф, мне нужно поговорить с боевиками, иди в дом.

– Катя, я не могу…

– Можешь. Я жена командора. Иди.

Олаф стоял в недоумении, мыслей в моей голове не было, только непонятная решимость.