– И их сжигали на кострах. Охота на ведьм.

Он кивнул головой, закуривая сигарету. Моя, забытая, прогорела до фильтра.

– А в России этого же не было!

– Почему не было? Только там больше были поражены мужчины, и они успевали погибнуть в различных войнах, прежде чем успевали передать вирус своим детям. Кстати, в ваших былинах сохранились имена людей с наибольшим процентом содержания вируса в крови.

– Неужели Илья Муромец?

– И ещё Алёша Попович, Добрыня Никитич, и, конечно же – Пётр Первый.

Всё сходилось. Мы же не знаем, какие на самом деле были способности у Ильи Муромца. Судя по былинам, как я их помнила, он не очень отличался от моего собеседника. Да и Пётр Первый тоже, говорят, немало голов сам оторвал, а не только бороды, а его фигура – длинное тело и короткие ноги – чистый образец мутации. Слухов ходило тогда, судя по воспоминаниям современников, великое множество, кто знает, может быть, они и были правдой. Да и кровопийцей, всего скорее, его называли не только за жестокость. Глеб продолжил:

– Ну а то, что Иван Грозный изменился после того как выпил крови сына одного из казанских ханов, ты, наверное, знаешь.

– Я думала, что это просто миф.

– У Грозного не было вируса, он его получил от мальчика. Когда человек получает вирус во взрослом состоянии, могут произойти непредсказуемые изменения организма, иногда человек погибает. Иван Грозный практически сошёл с ума.

– Поэтому ты не хотел, чтобы меня обратили, то есть, чтобы я получила вирус?

– И поэтому тоже.

– А ещё почему?

Он так долго молчал, что я решила, что он уже не ответит мне на вопрос и просто исчезнет. Но он заговорил:

– Давай по порядку… так тебе легче будет понять. Чума уничтожила много людей, потом была инквизиция, которая тоже убирала тех, кто хоть чем-то отличался от общей массы. Носителей вируса становилось всё меньше. Но выжившие уже понимали, что именно человеческая кровь может их спасти. И они полностью отказались от человеческой пищи, благо исторический период был таков, что исчезновение людей не замечали, и стали питаться только кровью… кровью людей. Смесь вируса, чумы, резко увеличившегося за короткий период генетического разнообразия и привела к созданию… нас.

Глеб замолчал. Вопросы, которые появлялись у меня по ходу рассказа, мгновенно испарились, когда я увидела его глаза. Он смотрел на меня с какой-то смесью тоски и надежды.

В комнату постучали.

– Входи, Олег.

– К нам гости. Главы двух кланов, они знают.

Глеб посмотрел на меня и глаза уже были стального цвета.

– Катя, Олег тебя проводит в твою комнату.

Моей комнатой оказался бронированный сейф с удобствами. Там меня встретил Виктор, широким жестом пригласил присесть на диван и обрадовал:

– Вот теперь мы можем вдоволь наговориться о внутренней политике в России.

– О нет, можно о чём-нибудь другом, я в этой политике прожила всю сознательную жизнь и меня от неё уже тошнит.

– Хорошо. О чём?

– Кто для тебя Глеб?

– Лучше о внутренней политике.

Но я молча смотрела на него, давая понять, что тогда он будет говорить один.

– Он меня спас, когда от меня уже мало что осталось, и отбил от всех кланов. Теперь я свободен, поэтому я с ним.

Коротко и ясно. Подробности можно не спрашивать.

– А Самуил, он же человек?

Виктор опустился радом со мной на диван и взял за руку.

– Он спас нас всех когда-то от чего-то. Поэтому мы за него убьём кого угодно, и умрём за него. И за тебя.

Вот это уже лишнее. А почему за меня? Вопрос стоял в моих глазах, но Виктор сделал вид, что его не заметил, несмотря на размеры вопроса. И я решила подойти с другой стороны:

– Виктор, кланы – это ваши объединения? Или семьи как в итальянской мафии?