– Да, говорила, – твердым голосом прервала я пересказ несколькими годами ранее сказанных мной наставлений по поводу поколения потребления и потребителей всякого говна. – Может, дашь мне пару минут на оправдание? – улыбнулась я.

Дарья краснела и пыхтела, но замолчала.

– Да, – начала я свою оправдательную речь, – то, что я говорила, так и есть, и я живу, четко имея представление о том, что происходит вокруг, и что я говорю и что делаю. – «Правда, не сегодня», – подумала я, вспомнив про сегодняшнюю предстоящую поездку с Гариком, но промолчала. – Ну, во-первых, я эту сумку не покупала!

– А что, ты ее украла? – прервала меня дочь, ехидно улыбаясь.

– Нет, – продолжила я, – мне ее подарили.

– Ага, ну да, конечно, подарили, а мне, наверное, кто-нибудь феррари подарит, – съязвила она и с видом восставшего пролетариата гордо вышла из комнаты, которая была еще по совместительству небольшой кухней.

– Я есть не хочу, – крикнула она, закрывая свою дверь.

Ну вот, опять, отцы и дети – извечная проблема разных поколений. Я села за стол и отломила кусок багета, макнув его в миску с салатом, быстро затолкала в рот, запила молоком и стала убирать со стола.

– Даша, салат в холодильнике, если что, – крикнула я погромче, но была практически уверена, что она меня не слышит, надев наушники, смотрит очередную серию Наруто.

«Может, его выкинуть, этот салат», – подумала я, нет ничего хуже овощного салата, простоявшего несколько часов в холодильнике. Но не выкинула, закрыла миску тарелкой и поставила его в практически пустой холодильник.

Надо пойти немного полежать на кровати и подумать, что надеть вечером.

Наш номер состоял из двух малюсеньких спален, ванной и еще общей комнаты со столом и угловым диваном, с небольшой кухней, где было все необходимое для туристов, которые не ходят обедать и ужинать в рестораны.

Посмотрела на мобильник – начало седьмого. Пошла в спальню.

Растянувшись на кровати, я поняла, что неимоверно устала, и что мне не хочется сегодня больше никуда, ноги и моя спина ужасно ныли, я свернулась калачиком, прикрыла одеялом нос, поругала себя за то, что завалилась на подушку с мокрой головой, и глаза мои медленно закрылись, и я провалилась в сон, забыв обо всем.

Запах гари мне внезапно ударил в нос, какое-то удушающее зловоние полностью затянуло маленькую комнату, я стою вся липкая, из моего носа течет кровь, я хочу зажать нос, чтобы остановить кровотечение. Но руки не двигаются, грудь сдавило вакуумом, я не могу сделать вдох, задыхаясь, я опускаю глаза вниз – на мне красное платье, оно все истерзано в клочья, на нем сажа и кровь, но кровь не моя, я это точно знаю, как и то, что это не сон. Платье запутало мне ноги, и я не могу сделать шаг. Стены комнаты раздвигаются, и я вижу воронку в асфальте, повсюду горят свечи и лежат цветы. Темно, я вижу вдалеке Эйфелеву башню – она не горит. И странный приторный запах, я не хочу его вдыхать, я кричу, но из моего горла нет ни звука. Из зияющей дыры выжженного пространства появляется женщина, она реальна и жива, на щеках у нее легкий румянец, она одета в восточную одежду, она очень красива, в одной руке держит оторванную мужскую кисть, вторую протягивает ко мне. Я знаю, что, если я дотянусь до неё, то все закончится, закончится боль и страх, сидящий во мне. Если я дотянусь, то смогу сделать вдох, я стану свободной. Я протягиваю к ней руки, они в крови, в правой руке у меня сумка от Шанель, я протягиваю ее ей. Она ее берет. Её глаза полны жизни и света, она кладет в сумку оторванную кисть. Я урывком вдыхаю немного воздуха и вытираю руки о платье, оно словно из липкой и тягучей патоки, мои руки прилипают к нему. Кровь так и течет из моего носа. Я кричу. Страх и отчаяние не покидают меня, а усиливаются с большей силой, я ору, но нет ни звука, только звон в ушах. И вдруг меня охватывает паника – где Даша? Где она?! Где? «Даша! Даша!» – кричу я немым ртом. Я ее потеряла в этой кромешной тьме. Эта женщина забрала ее у меня.