На работе он не ходил по коридорам – буквально бегал. Видя такую прыть, его повысили до начальника отдела.

Он еле дождался ежегодного марафона. Все коллеги вышли поддержать его, вся родня. Вот и финишная черта. От криков поддержки закладывало уши, пульсометр пищал как безумный – Иван Петрович сорвал его с руки.

Асфальт под ногами стал пружинистым. Ноги прокручивались на месте. Финишная черта была совсем рядом… Только выглядела она как край беговой дорожки, за которым зияла пропасть.

– Я гепард, – прошептал Иван Петрович и шагнул на край.

***

– Не трогайте тело! – кричала Ирочка. – Вызовите скорую!

– Я ж сказал ему только что, – бубнил настройщик, – нельзя без блокиратора! Отошел всего на минутку!

Иван Петрович не открывал глаза. Он улыбался. До финишной черты оставалось совсем чуть-чуть.

(тема «Все только начинается»)

Первое, что бросилось мне в глаза при входе в тюремный зал, – транспаранты на стенах. «Сегодня первый день твоего оставшегося заключения!» – гласил один. «По дню растает твой срок!» – обнадеживал другой. «Живи сегодня!» – подбадривал третий. По залу, как сонные мухи, лениво бродили заключенные в салатовых робах.

Двери за спиной бесшумно закрылись, я прошел вперед, сел на первую попавшуюся свободную койку у стены и прикрыл глаза. Чтобы чем-то себя занять, попробовал сосчитать до ста и сбился. Начал снова и почти досчитал до цели, когда меня прервал скрипучий голос:

– Вы новенький? А почему койку получше не выбрали?

Я пожал плечами, не открывая глаз:

– А какая разница? Я тут всего на день.

Попробовал считать снова, но уже надоело. Я открыл глаза и вздрогнул: прямо у моей койки стоял пожилой заключенный и пялился.

– Может, спортом позанимаетесь? – проскрипел он. – Вон в том углу тренажеры.

– Обойдусь без этого металлолома! – буркнул я. – У меня форма ого-го.

– Не особо заметно, – съязвил он.

Я машинально похлопал себя по животу. И правда. Ладно, выйду отсюда – и сразу в бассейн, пробежка по утрам…

– А еще тут библиотека есть, – продолжал заключенный. – Выбор не ахти, но все же лучше, чем…

– Дед, отвали! – огрызнулся я. – Чего пристал? У самого-то какой срок?

Он промолчал, потупив взгляд.

– А у меня день! Один! День!

Мне вдруг стало стыдно за свою вспыльчивость. Кто знает, сколько он сидит и сколько ему осталось.

– Один день тоже можно прожить со смыслом, – тихо сказал он. – Не буду мешать.

Он отошел в библиотечный угол и уткнулся в какую-то книгу.

День тянулся бесконечно. Я не пытался ни с кем заговорить – хватило приставучего деда. Еле дождался обеда – еда в пластиковом подносе была безвкусной, но голод утолила.

Дед больше не лез. До обеда он читал книгу, а после – качался на тренажерах. Я хотел подойти, извиниться и нормально познакомиться, но так этого и не сделал – какой смысл?

Часов в тюремном зале не было, так что я ориентировался по движущемуся по полу солнечному пятну, а когда оно исчезло – по угасающему свету за зарешеченным окном.

После ужина я разгладил складки на неразобранной постели и поспешил к выходу. Лазерный луч просканировал мой глаз, и двери открылись. Перед выходом я повернулся и зачем-то махнул рукой деду – тот помахал в ответ.

Узкий коридор вел все дальше от тюремного зала и изгибался вправо. Наконец я оказался в небольшой комнате – наверно, тут мне вернут вещи в старомодном бумажном пакете, и я выйду в раздвижные двери, чтобы никогда больше…

Раздвижные двери в комнате действительно были. За ними виднелся уже знакомый тюремный зал.

– Послушайте, тут какая-то ошибка, – обратился я к охраннику. – У меня заключение на один день.