— Тогда в чем дело? Боишься?

— Просто для меня это ново, непривычно…

— Привыкнешь. Потом сама на меня прыгать будешь, — он уже тянет мою руку себе на пах. Я помню размер, даже будучи пьяной, сквозь сон, но помню, как сжимала его.

Смело, совершенно не так, как должна девственница.

– Чувствуешь, как я хочу тебя…

— Да тут даже трогать не нужно и так все видно.

Наиль усмехается, целует меня снова. Жадно, настойчиво, отвлекая внимание, помогая двигать рукой там, где еще слишком много одежды и незаметно, неторопливо подталкивая все дальше, вглубь комнаты. Пока вдруг мои ноги не упираются во что – то твердое, а пальцы наконец ощущают стальную, обнаженную плоть.

И трезвой это совсем иначе трогать.

Трезвой даже немного стыдно, но Наиль не дает убрать руку. Не дает даже пошевелить рукой, а своими хватает меня за грудь, сильно сминая.

— Не волнуйся ты так, торопиться не будем. У меня на тебя большие планы…

— Не понимаю… — успеваю только прошептать, а он уже наклоняется и обхватывает мой сосок губами. Втягивает, обкатывая его по кругу языком. Все тело будто импульсом простреливает, а между ног опять агония. Рука на члене непроизвольно сжимается сильнее, а Наиль на это стонет громче. И этот звук дает мне возможность отпустить себя, перестать бояться собственных ощущений. Ему нравится, ему со мной нравится... Провожу по члену рукой вниз-вверх, второй рукой помогаю и ему избавиться от нижней части комбеза.

Мы получается теперь оба обнажены, и совсем скоро Наиль станет моим первым мужчиной.

Глупо надеяться, что единственным, но я буду в это верить. Сейчас я мечтаю именно об этом. Чтобы вместе с игры рубились, на тачке его катались под звуки русского рока, целуясь на светофоре, чтобы вместе ужинать, вместе рассветы встречать, чтобы однажды ребенка ему родить с такими же черными насыщенными глазами, в которых тонешь, тонешь, тонешь и выплывать не захочется.

— Бля, стой… — отталкивает руку. – Я так кончу.

— А что, это плохо?

Он усмехается, прижимая меня к себе, упираясь пульсирующим членом в живот, целуя щеку, ушко…

— Не хочу так быстро, — толкает он меня на кровать, а я падаю на спину, ахаю, когда он ноги мои раздвигает.

— Наиль, я не…

— Расслабься, мы же не хотим, чтобы ты первый раз запомнила, как что – то ужасное…

— Это невозможно, — выдыхаю я и тут же вскрикиваю, когда его губы касаются пошло-влажной промежности. – Ты же со мной…

Наиль наклоняется, смотрит на меня иначе, словно обдавая ветерком нежности, но тут же наклоняется, целуя в подрагивающий живот. Закрываю глаза, сминая ткань покрывала.

— Ну как? Не боишься больше…

— Ну если только чуть — чуть, — сдаюсь под аккомпанемент бьющегося часто сердца. Страха больше нет, лишь желание, чтобы он не отрывал губы от моей кожи, чтобы вел ими все ниже, чтобы ужасная депиляция была не зря…

Стону от восторга, когда его губы накрывают мои. Так жадно, нетерпеливо, втягивая такие части моего тела, о которых я раньше и не подозревала. Агония между ног превращается в тугое, сворачивающее все внутри удовольствие. Даже, если бы сейчас мир вокруг нас полыхал, я бы все равно умоляла его продолжать. Он так умело вел языком по влажным складкам, умело щелкая по самой чувствительной точке снова и снова, выкручивая меня как тряпку. От напряжения я пытаюсь сдвинуть ноги, но он лишь сильнее на них давит, наверняка оставляя синяки.

Но сейчас я готова на любую боль, только чтобы это наслаждение продолжалось, только чтобы его язык, губы так и рисовали на мне свой шедевр, подводя меня к яркой, слепящей нирване.

Оргазм настигает словно из – за угла. Выбивая из легких весь воздух одним мощным импульсом.